Я жил как все —
во сне, в кошмаре —
и лучшей доли не желал.
В дублёнке серой на базаре
ботинками не торговал,
но не божественные лики,
а лица урок, продавщиц
давали повод для музы′ки
моей, для шелеста страниц.
Ни славы, милые, ни денег
я не хотел из ваших рук...
Любой собаке — современник,
последней падле — брат и друг.
(Борис Рыжий)
Борис Рыжий — поэт от Бога. Таких никогда не понимают при жизни — за исключением двух-трех людей. Таких стараются унижать тонко и незаметно. Борис всегда остро чувствовал такие вещи...
Он прожил 26 лет и 8 месяцев. После его смерти было много как искренних, так и фальшивых слез, муссировался диагноз — ах, ведь он пил, он был ходячий суицид…
Думаю, в смерти таких как Борис Рыжий — огромная заслуга литераторов. Не секрет что живых поэтов литераторам (в отличие от читателей, которым нечего делить с поэтом) любить трудно, мертвых — даже выгодно в каком-то смысле. Не помню кто эту мысль сказал… мысль едкая, но к сожалению содержит в себе неприятную правду.
Уж кому как не собратьям по перу дано убивать — молчанием, снобизмом, явной или скрытой завистью, выражающейся в тонкой отраве легкого пренебрежения. Даже показным сочувствием, в которое любит рядится скрытое самодовольство иили злорадство. Да оно и понятно — премий на всех не хватит, публикаций, спонсоров… чего там еще… в общем всяких лилипутских благ и значков, говорящих об официальном признании — по эту сторону жизни. Кстати, как правило (есть, есть счастливые исключения!) официально признанные поэты стараются признавать таких же как они, а настоящих поэтов, пророков — среди них очень мало. Практически нет. Живых же поэтов — боятся, недолюбливают, и уж вряд ли протянут руку, случись что… Увы, увы, антологии, изданные под властными дирижерскими палочками "маститых" и "официально признанных " говорят об этом. Ну это так, к слову...
После смерти Бориса Рыжего некий довольно маститый старший "собрат" воспоминания написал. Так сказать, обозначил причастность к этой короткой чужой жизни. Имен называть не хочется. Ни к чему это. Мне показалось, что в них, в этих странных, искаженных личными пристрастиями и неприятиями, внешне "доброжелательных" воспоминаниях "о себе" в первую очередь — сквозила тайная нелюбовь. И стремление обелить в первую очередь себя, слегка очерняя — невзначай, так, походу — того, кто послужил поводом для этих мемуаров. Ну как-то сверху вниз, что ли… К слову, сам Борис очень любил и высоко ценил автора этих странных воспоминаний...
Стихи Бориса Рыжего. Горькие, "слишком тяжелые", как принято говорить некоторыми литераторами. Как будто в поэзии эта искренняя тяжесть является чем-то предосудительным… Может, такие стихи и нужны в первую очередь — чтобы душа не глохла, сердце шерстью не покрывалось от сытой и благополучной жизни, которая — как говорится, без греха..
Не надо ничего,
оставьте стол и дом
и осенью, того,
рябину за окном.
Не надо ни хрена —
рябину у окна
оставьте, ну и на
столе стакан вина.
Не надо ни хера,
помимо сигарет,
и чтоб включал с утра
Вертинского сосед.
Пускай о розах, бля,
он мямлит из стены —
я прост, как три рубля,
вы лучше, вы сложны.
Но, право, стол и дом,
рябину, боль в плече,
и память о былом,
и вообще, вобще.
***
Благодарю за всё. За тишину.
За свет звезды, что спорит с темнотою.
Благодарю за сына, за жену.
За музыку блатную за стеною.
За то благодарю, что скверный гость,
я всё-таки довольно сносно встречен -
и для плаща в прихожей вбили гвоздь,
и целый мир взвалили мне на плечи.
Благодарю за детские стихи.
Не за вниманье вовсе, за терпенье.
За осень. За ненастье. За грехи.
За неземное это сожаленье.
За Бога и за ангелов его.
За то, что сердце верит, разум знает.
Благодарю за то, что ничего
подобного на свете не бывает.
За всё, за всё. За то, что не могу,
чужое горе помня, жить красиво.
Я перед жизнью в тягостном долгу,
и только смерть щедра и молчалива.
За всё, за всё. За мутную зарю.
За хлеб. За соль. Тепло родного крова.
За то, что я вас всех благодарю,
за то, что вы не слышите ни слова.
Март 1996
