расписание цеха.
Как говорится, дешево и сердито. Теперь и овцы будут целы и волки сыты. А, учитывая еще сложность производства ЦМК, как структурной единицы завода, то новому заму решено было подчинили технологическое бюро цеха, службу механика, службу теплотехника и службу электрика цеха, общей численностью рабочих и ИТР свыше полтораста человек. Загрузка и ответственность, если всерьез, то дай боже какая и пусть он, «изобретатель», теперь попробует «поизобретать».
Сказано – сделано. Вскоре вышел приказ по заводу, после чего меня вызвали в партком и предложили занять новую должность в ЦМК. Я согласился. А чего было не согласиться? Цех я знал, проблемы его тоже мне были знакомы до мелочей, и почему бы тогда мне не попробовать их решить в новой своей должности? И я решил попробовать.
Мне выделили отдельный кабинет рядом с кабинетом начальника цеха, куда я перетащил весь свой техническ4ий архив и все свои информационные материалы по проблемным местам сварочного производства, накопленные мною во времена моего ОГС-овского изобретательства в количестве двух с лишним десятков папок. То есть, я как улитка, все свое принес с собой и мне теперь ни что не могло помешать в моей изобретательской деятельности.
Мне надо было лишь только думать. А думать запретить невозможно. И очень скоро, где-то через месяц с небольшим после своего переезда в ЦМК, я направил официальным письмо Главному сварщику свою заявку на очередное изобретение с просьбой включить эту мою разработку в комплексный план завода по сварочному производству. То есть, уйти-то я с ОГС-в ушел, но деятельности своей не прекратил. Только в Москву я теперь не ездил, вместо меня все это делал мой патентовед в Патентном отделе по материалам моих заявок.
Чертыхался Главный Сварщик или нет, я не знаю. Но моим делам по изобретательству он помешать ничем не мог. И я продолжал изобретать после своего ухода с ЭЗТМ на другой завод, а потом и на следующий. И самое смешное здесь в том, что мне неофициально Патентный отдел ЭЗТМ продолжал оказывать свою помощь в оформлении заявок.
Продолжалось все это до 1991 года, когда новые власти России стали закрывать заводы, ликвидировали министерства, ГОСПЛАН и вместе с ними закрыли и ВНИИГПЭ. А заводы России теперь должны оплачивать все затраты на оформление заявки на изобретение. И изобретательство в России умерло. Если СССР до 1991 года занимал первое место в мире по количеству зарегистрированных в год изобретений, оттеснив на второе место США, то теперь первое место перешло к Китаю, второе к Индии, а США занимают лишь третье место в мире. Россия скатилась до двадцать какого-то места и перестала быть технически развитой державой.
Да и сами авторские свидетельства после 1991 год исчезли. Красивые, яркие авторские удостоверения на гербовой бумаге, удостоверяющие твое личное авторство на некие конкретные технические решения, придуманные лично тобой одним или же с коллегами по труду, перестали утраивать новую власть России, и они их заменили по западным образцам на патенты, на пустые безликие бумажки, приравнивающие изобретателей к примитивным торгашам. Ведь право на торговлю тоже называется патентом. И на изобретение патент и на торговлю патент. Какая разница для обывателя? Никакой!
Именно поэтому нынешняя Россия плетется в хвосте мирового технического прогресса.
Такова она оказалась «се ля ви» советско-российского изобретателя.
***
