"Повесть о потомке настоящего человека". Отрывок
Пламя, словно дурачась, весело перепрыгивало с одной смолистой еловой ветки на другую, даря своё тепло продрогшему человеку, который в задумчивости смотрел то на пламя, то на лагерную делянку, где утопая по пояс в снегу, валили лес заключенные.
Машинально подбрасывая в костёр сырые дрова, он о чём-то напряженно размышлял. Человек был изможден и в возрасте, недельная с проседью щетина, скрадывая худобу, обметала его, со впалыми щеками, лицо. Одет он был в старую, со многими заплатами телогрейку (клифт), на ногах у него были грязные рабочие штаны и подпаленные в нескольких местах валенки. На голове красовалась старая видавшие виды вязаная черная шапочка, которую на воле называют афганкой.
Говорят что можно, бесконечно долго, наслаждаясь смотреть на огонь в костре и воду - бегущую в реке. И если долго смотреть, то можно увидеть проплывающий по реке труп своего врага. Человек, который сидел возле костра, не относился к философам-созерцателям – это был человек действия - бригадир, по лагерному бугор, третьего отряда Сиблеспромхозлага общего режима, управлявшегося черной мастью.
Вообще-то ему уже можно было, после пяти лет отсидки в лагере, выйти и на поселение в деревню находящуюся в дести верстах от лагерной делянки, но хозяин зоны майор Коряга, ценя его деловые качества, никак не мог с ним расстаться. Да и сам бугор, которого все в лагере уважительно называли Ржавым, на поселение выходить не спешил. Как он говорил: «Мне и тут всё в масть».
Бывает такая категория людей, которым не нужна, в общепринятом смысле, свобода. Эти люди привыкли жить по какому-то не понятно кем заведенному распорядку и выполнять чьи-то приказы - не рассуждая. Таких людей в своё время воспитывали идеологи Советского Союза. Страна давно канула в лету, а люди (гомосоветикусы) остались. Одним из них и был
Ржавый, в молодости старшина отряда особого назначения, ветеран афганец Олег Петров, которого судьба в зрелом возрасте забросила в этот неприветливый колымский край.
По прибытию в лагерь, в котором, по своим понятиям, негласно правила черная воровская масть, он сумел найти общий язык со смотрящим, вором в законе Крестом и, не претендуя на его власть, примкнув к работягам мужикам, гармонично влился в лагерный быт. Через два года хозяин зоны поставил Ржавого бугром отряда и он, взвалив на себя воз отрядных проблем, потащил, как добрый вол, тот нелёгкий груз. А проблем в отряде было немало. Начать с того, что воры в законе и их шобла отказников работать не хотели, а план бригаде никто не отменял, так что приходилось, выкручиваясь выполнять отрядную норму. Давай кубики древесины, кровь у тебя с носа. А тут ещё и хозяин лагеря хитрый хохол Коряга наладил сбыт леса налево. Отыскал специалистов мебельщиков и наладил в посёлке выпуск мебели и сувениров, с последующей их продажей.
Пришлось Ржавому для плана заниматься приписками и очковтирательством, а налево гнать качественную древесину. Он согласился этим заниматься лишь с тем условием, что блатная шобла отказников перестанет каждый вечер издеваться над возвращающимися после работы в лесу работягами. Хозяин лагеря поговорил с Крестом и тот, видимо, получив свою долю, со скрипом, но дал на это своё согласие. И процесс завертелся. И вертелся уже без сбоев три года, пока на место кладовщика не поставили вольняшку, бывшего прораба. Он оказался не то, чтобы честным и принципиальным - чересчур жадным. Достал.
Месяц последнего квартала подходил к концу, а до плана не хватало двадцати кубиков и где их взять, за последние дни, бугор никак не мог придумать. Зав складом категорически отказывался приписывать за просто так, такое количество кубометров древесины. Украденную древесину хозяин, конечно, не вернёт, а дать в лапу кладовщику было не из чего, бригадный продуктовый общак был пуст. Проблема. Надо её как-то быстро решать, однако.
Что-то неуловимо изменилось. Ржавый, внимательно осмотрел местность, и увидел быстро идущего по делянке лесоповала человека. Присмотревшись, он узнал шестерку смотрящего Креста - шныря Егозу. Случилось что-то из ряда вон выходящее, если Крест в такой мороз вытолкал в тайгу свою шестёрку. Надо было не суетиться и внимательно выслушать ту весточку, что притаранит от смотрящего шестёрка. А шел он явно к нему. Аж запыхался, с непривычки, по сугробам бегая. Ржавый достал сигарету; не спеша ее, размял и, подкурив от горящей ветки, затянулся. Горячий табачный дым проник в лёгкие и постепенно начал согревать тело. Пока он курил к костру, у которого грелись конвоиры, дошел Егоза и чём-то с ними стал говорить. «Да пусть идёт, если Крест зовёт», - долетел до Ржавого голос конвоира.
Егоза подошел к Ржавому и усевшись возле костра, сказал:
- Привет, Ржавый. Тебя Крест зовёт. Докуривай и погнали.
- И тебе не хворать, бродяга. Зачем зовет, не сказал?
- Нет. Его дела не для моих ушей.
- Ну, раз не знаешь, а он зовёт, тогда пошли, - сказал Ржавый и, поднявшись с полена на котором сидел, пошел вперёд.
- Ты это, Ржавый не гони коней, погодь трохи, дай мне раздышаться…
- Заплыл ты салом, Егоза, не мешало бы тебе иногда и не лесосеку выходить - разминаться с пилой.
- Ну, ты не блатуй, живи мужиком, бугор…Мне нельзя разминаться с пилой, у меня грыжа.
- Пошли быстрей, инвалид, у меня дел в бригаде невпроворот, - сказал зло бригадир и зашагал широко, где-то сзади, матерясь, тянулся по сугробам Егоза.
Через полчаса они подошли к лагерю. Обшманав на вахте, их пропустили в предзонник и только окончательно убедившись в том, что заключенные не представляют из себя никакой опасности, пропустили в лагерь.
Лагерь, сохранившийся в современной России с ГУЛАГовских времён, представлял из себя автономный посёлок, обнесенный несколькими рядами колючей проволоки с караульными вышками по углам, в которых сейчас мёрзли вертухаи. В самом лагере было два административных здания, недостроенный новый клуб, промзона в которой находился слесарно-механический цех, лесопилка, швейный цех и кузня. Всё это было отделено глухим забором с колючкой наверху, от десяти бараков в которых находились заключенные. Возле бараков находился барак столовой со складскими помещениями и баня. Рядом с ними строились ещё пять бараков для нового спецконтингента, которое должно было скоро поступить с Крыма и Донбасса.
Надо было в бывших украинских гражданах, срочно уничтожить ту бациллу вольности, которой они заразились во время проживания в Украине, а лучше всего – это, ещё со времён ГУЛАГА, делали лютые сибирские морозы и каторга. Бывшие украинцы, которые в порыве эйфории приняли российское гражданство, не учли этого момента и выбрали вместо безвизовой Европы, где можно было прилично зарабатывать и строить свое будущее, холодные сибирские леса, с каторжной работой и баландой вместо зарплаты. И если сами россияне давно свыклись с таким положением вещей, то бывшим украинцам всё это было в диковинку. Российские пропагандисты им не такую жизнь обещали.
Донбасс они обещали, присоединив к России, сделать процветающим металлургическим краем, но с приходом «русского мира» россиян хватило только на то, чтобы устроив в Донбассе гибридную войну, вырезать и вывести всё оборудование с шахт и металлургических и химических заводов. Жителям Донбасса, правда, роздали российские паспорта, но с ними можно было жить, только в России и то не везде. Металлургического, процветающего края - не получилось.
В Крыму, тоже, не всё пошло гладко, россияне обещали построить новое княжество Монако со свободной экономической зоной, а украв украинские пансионаты, санатории, базы отдыха и предприятия - сделали из Крыма военную базу, с международными санкциями, в которой не рискнет появиться нормальный европейский отдыхающий. Этих наивных людей верящих в российское экономическое чудо, надо было ассимилировать в тайге к российским реалиям.
Так что работы, в недостроенных бараках и в клубе, велись день и ночь. Хотя, что там, по большому счету, было достраивать: стены, крыша, окна, двери имеются и ладно, а спать можно и на полу. Но на полу всех прибывших не разместишь, потому и клепались двухъярусные шконки, потому и стучали целыми сутками топоры и молотки, переводя ценный лес не на мебельные гарнитуры, а на шконки для зеков. И тут Ржавого осенило, он понял, куда он спишет недостающие кубометры леса. На эти самые бараки. Надо только договориться с прорабом этой стройки, выставить ему магарыч. Тем более, что прораб был его земеля.
При написании моей новой повести, у меня возникли некоторые трудности с ценами на землю в Америке и Японии. Это те страны в которых мои литературные герои, после побега из колымской зоны, куда их загнали за наёмничество, рэкет и разбой, хотели прикупить участок земли. Чтобы узнать, как обстоит дело с недвижимостью, мне пришлось списаться со своими знакомыми и они мне рассказали, что у них и почём.
Меня приятно удивили цены за гектар в Америке - от двадцати тысяч бакинских на Аляске, до двух миллионов в Майями. А вот в Японии им гектар земли прикупить бы не удалось... не было в продаже, там только аренда или торгуют квадратными метрами - от 14 тысяч до полумиллиона бакинских. Понятное дело, что моим героям такие цены не по карману, они своим "честным" трудом на прииске заработали всего около десяти килограмм золота. Так что на Майями - явно не хватит. А мне бы хотелось там оторваться с ними на личной вилле. Пожить на старости лет обеспеченным и ни в чём не нуждающимся скромным миллионером.
Значит нужно ещё заработать пару, тройку миллионов. Перебираю свой богатый жизненный опыт предпринимателя, думаю в какую бы сферу бизнеса их определить. Что там на первом месте в мире по доходам - наркотики? Нет, там все уже занято картелями. Передел рынка - это долгая история и не факт, что они выйдут победителями. Та же история с торговлей оружием и живым товаром... Проблемка. Хотя, можно открыть ломбард и заняться скупкой золота. Весьма прибыльное дело.