дана была такая Милость… Ангел-хранитель жил моими заботами, и потому был на меня так похож…
Однажды мы пришли с мужем в Успенский собор в духов день, и я запомнила, как священник сказал с амвона:
– В ангелах и в святых обитает один и тот же Святой Дух!
О святых я потом в настольном церковном календаре прочитала. И действительно, всё это на подругу мою похоже:
– Чистоту святость горнего мира нельзя выразить земными словами. Если кто увидит святого, то потом не сможет ничего о нём рассказать. Духовная красота сияет в его очах, отражается на его лике, и исходит при всяком Его дыхании. В присутствии святого душа наша воспламеняется любовью, сама уподобляется этой красоте и светит её светом. Так словно свеча от свечи загорается любовь и светит святость в душах.
В духовном мире и царь, и воин, и убогий – все в равном достоинстве. Царство Божие – есть Царство свободы и безвластия. Главная в нём – Любовь. Не сан делает человека святым, не место у престола, но добродетельная жизнь и личная святость. Вспомните чистоту и простоту своего детства. Это надо возвратить!
18. Оранжевое детство или пионерское лето https://fabulae.ru/prose_b.php?id=116541
Владимир Гуляев - https://fabulae.ru/autors_b.php?id=11656
- Почему всегда только мы должны дежурить и мыть полы? Почему ваши дети даже не записаны в списки дежурных? Они что лучше нас? - Напористо обратился с вопросами к воспитательнице шестого отряда Вовка и вышел на шаг вперёд из группы ребят, плотно стоявших друг к другу на веранде. - Мы, что обязаны за них работать? Они, что - лучше нас?
- Ишь ты, какой! Вечно чем-то недовольный! Ты, как разговариваешь со старшими? - возмутилась в ответ воспитательница, и тоже сделала шаг к нему навстречу. - Ты, ты ещё слишком мал, чтобы права тут мне качать!
Её детки, щупленькие пацан и девчонка, стоявшие по бокам, сразу же спрятались за материной широкой фигурой.
- Кто у нас сегодня дежурный по списку? Берите вёдра и швабры и работайте. Остальные до обеда могут погулять по лагерю!
- А мы не согласны дежурить! Мы уже все по одному разу отдежурили, а вот они, ваши дети, ни разу! И мы не будем тоже. Сами мойте и подметайте! - выпалил Вовка. Воспитательница не смогла выдержать такой напористости одиннадцатилетнего пацана.
- Ты, мне тут ещё будешь командовать и указывать, что мне делать, сопляк! - С этими словами она быстро подошла к Вовке и заехала ему своей толстой и потной ладонью по лицу. - Сопляк!
Вовка, не ожидавший такого оборота событий, отскочил и сжал кулаки, готовый дать отпор. Но в какой-то момент он увидел испуганные лица детей этой тётки. И это его почему-то остановило. Воспитательница тоже замерла, как бы в ожидании чего-то.
Вовка, молча, посмотрел на воспитательницу. Внутри его поднималась огромная обида на ту несправедливость, которая произошла сейчас: какая-то совсем чужая тётка ударила его! И за что? За правду! За то, что он сказал то, что было и так ясно! Так же нельзя! Первую мысль, которая почему-то пришла ему в голову в этот момент, он выпалил в лицо этой отвратительной тетки: "Был бы я девчонкой, я тебе кудри-то расчесал бы!". После этого он, с прищуром посмотрел ей в глаза, потёр ударенную щёку, повернулся, быстро спустился по ступенькам веранды и побежал в сторону Енисея. Слёзы от несправедливости сами текли по его щекам. И чем быстрее они текли, тем быстрее он бежал.
В углу огромной территории пионерского лагеря было одно из укромных мест Вовки и его четырёх друзей. Они обнаружили его случайно. В самые первые дни после приезда в лагерь, они из мальчишеского любопытства изучали местность, осматривали её в поисках устройства штаба отряда перед предстоящей игрой в Зарницу. У самого обрыва росла огромная сосна, окружённая несколькими рядами маленьких молодых сосёнок. Молодняк рос плотной стеной, скрывающей маленькую полянку, вполне пригодную для "штабного" шалашика, так что лучшего места было бы и не найти. В "штабе" ими всё было оборудовано как надо: в трёх бутылках из-под лимонада хранилась вода, в двухлитровой банке - запас сухарей, а в литровой - закупленные на базаре у бабушек семечки.
Ноги сами привели обиженного несправедливостью Вовку в их потаённое место. За это время в его голове пронеслось несколько десятков планов протестов. Жаловаться он никому не будет. Это однозначно! Мстить этой тётке побив её детей - тоже не то! Низко! Надо было придумать что-то более ... Что, более? Вовка не знал. "Но, найду!" - думал он, уже почти успокоившись. Смыв с лица все следы своих обид водой из запасов, он лёг на мягкую траву и стал смотреть на небо. Барашки облаков, медленно плывущих по необъятному пространству голубого неба, действовали успокаивающе. Это было его любимое занятие. И не важно, что происходило вокруг: шёл дождь или светило солнце, зима была или лето. В небе было очень много интересного! Если не плыли корабли-облака, то тянулись тонкие белесые сети, постоянно изменяющиеся и выстраивающиеся в сказочные картинки. Небо всегда жило своей жизнью, как в кино меняя картинки...
Кусты зашуршали и явно не от ветра. Из плотных зарослей на маленьком "штабном пяточке" появились Вовкины товарищи.
- Вовка, ты как? Больно было?
- Не, не больно! Но, подло и обидно!
- Точно, подло! Она думает что воспитательница, то ей всё можно! И эти, её сопляк с соплячкой, молчат и хмыкают!
- Да, шут с ними. Я, наверное, пацаны, уйду из лагеря. Пойду в Красноярск. А там, в аэропорту попрошусь у лётчиков до Норильска меня взять.
- Вовка, ты чего это, всерьёз?
Вовка и не думал минут несколько назад об этом. А тут мысль протеста сама пришла в голову. "А что? Мотану в Красноярск и вся недолга!"
- А если поймают?
- Кто?
- А кто его знает, кто. Мало ли.
- Сейчас вот сухари наши ссыплю в карманы, и вперёд! Вы, не против, что я сухари прихвачу?
- Я тоже с тобой пойду.
- И я.
- И я.
- А вам-то зачем? Вы не ругались...
- Так мы с тобой. Тебя обидели, значит и нас тоже! Так же, ребята?
- Так! Так!
Вовке было очень приятно, что друзья пришли и поддержали его. - Значит, идём в Красноярск!
- Идём! - дружно ответили ему мальчишки.
Забор пионерского лагеря ребята преодолели с лёгкостью. Чтобы не петлять и не заблудиться в сосновом бору, они решили идти по краю обрывистого берега вдоль реки. Енисей протекал через город Красноярск, так что мимо не проскочат. Так думали ребята, отправившись в своё первое протестное путешествие.
Отсутствие пятерых ребят из одиннадцатого отряда обнаружилось во время обеда. А когда они не появились в спальне на тихий час, пионервожатая подняла тревогу. Директор лагеря собрал ребят старших отрядов и попросил их проверить все укромные уголки территории. Через час об исчезновении детей было известно и в милиции.
К вечеру беглецов обнаружили в тридцати километрах от пионерского лагеря. Уставшие и исцарапанные пацаны были доставлены вначале в отделение милиции села Атаманово, осмотрены местными врачами и только потом переданы "с рук на руки" в пионерский лагерь.
Ночь для "беглецов" была без снов.
На следующий день они проснулись поздно. Солнце уже стояло высоко, освещая всю мальчишескую спальню. Приятный тёплый ветерок гулял по комнате и ласково гладил "юных революционеров" по лицам и волосам. Пионервожатая, сидевшая на табуретке посреди комнаты с трёхлитровой банкой молока в руках, смотрела на спящих ребят с уважением и ждала когда они проснуться.
- Ну вот, ребятки, бабушки деревенские вам тут гостинцев передали: молочка и пирожки с картошкой. Набегались, говорят, пусть покушают! Давайте, вставайте, день уже деньской. Это вы, конечно, зря в бега ударились. Всё можно было бы и так решить и разобраться. Ну, что было, то было! Теперь уже и позади всё... После тихого часа ребята бедовали с директором лагеря. О чём? Это было их тайной, о которой они никому не рассказывали. А воспитательница с детьми на следующий день тихо уехала из лагеря, и больше ребята её не встречали в своей жизни. И Вовка забыл об её существовании. Навсегда. И это, наверное, правильно.
19.Он так любил рисовать https://fabulae.ru/prose_b.php?id=121751
Светлана (Колина) https://fabulae.ru/autors_b.php?id=9460
Он любил рисовать. Даже не так: он любил накладывать новые краски на уже существующие, изменяя мир вокруг себя. Это не трудно. Надо просто брать более яркие насыщенные цвета, и тогда всё волшебным образом меняется. Унылая общая спальня, выкрашенная бледно-розовым, превращается в земляничную поляну, прекрасные цветы устремляются вверх и становятся лёгкими воздушными шариками. Можно даже взлететь вслед за ними. А ещё можно нырнуть в изумрудную гладь моря, когда безжалостный ботинок пинает тщедушное тельце. Там на дне сверкающее великолепие: оливковые водоросли приятно гладят вихорки волос, живые рыбки, неторопливо проплывая мимо, что-то поют на своём смешном языке, рассыпанная галька подрагивает под ногами. Если приглядеться, то можно заметить остовы затонувших кораблей, потрогать их, даже попасть внутрь. А есть ещё малахитовые города, рыжие медузы, ромашковые дельфины - серебристые, на смешные головки которых надеты волшебные короны. Когда-то Антон пробовал объяснить это Витьке. Но тот, ещё больше рассвирепев, продолжал молотить распростёртое тело, стараясь угодить в прикрытую руками голову. Из его раскрытого перекошенного рта выпрыгивали безобразные ярко-красные жабы, которые упав на дорожку, превращались в чёрные ручейки. Тогда Антон опять попал в больницу. Надолго запомнились мышиный потолок в зловещей паутине широких фиолетовых трещин, серость блёклых халатов, дымчатый сумрак окон. Так хотелось оживить, изменить невзрачные цвета. Но почему-то не получалось.
В свои шесть лет Антон о себе уже всё знал. Он - уродец. Это слово было когда-то подслушано в разговоре воспитательниц, и сначала представлялось причудливым грязно-серым зверем, напоминающим волка. Левая сморщенная ножка мальчика нелепо подворачивалась при ходьбе, отчего его походка выглядела смешно подскакивающей. Скрюченная правая рука не могла удержать карандаш. А так хотелось. Наверное, поэтому его оставила мама. Какая она? Такая же дородная васильковая, как повар тётя Шура? Или больше похожа на Марину Николаевну? В ней больше синего оттенка или лазурной голубизны? Но обязательно много солнечного весеннего колорита, с цветными озорными бликами, с мягким сиянием загадочных глаз.
Завтра Рождество. Приедут спонсоры, привезут подарки, будет красочное представление, праздничный обед с непременными золотистыми апельсинами и сладкими конфетами. В том году Антону подарили детскую железную дорогу. Жаль, что потом её быстро сломали старшие ребята. Но некоторые пустые вагончики ещё живы, да и не все рельсы потеряны. Конечно, сейчас паровозик не может лихо пробежать по железке. Но если прикрыть глаза, послушный фургончик, плавно покачиваясь, привезёт тебя в неизведанные страны. Вот Африка. В жаркой ярко-жёлтой саванне огромное янтарное солнце, лимонные жирафы, потягиваясь, достают сочные светло-зелёные листья. На раскрашенных забавных зебрах так весело прокатиться, а с могучими львами и гепардами очень просто подружиться: надо только протянуть на ладошке кусочек хлебца. А есть ещё потешные оранжевые мартышки, песочные
