7-ОЙ КОНКУРС ПРОЗЫ ФОНДА ВСМ. ЛОНГ-ЛИСТ

все более и более изнемогал под гнетом своих страданий. На что он надеялся, когда собирался со всей компанией на пикник на берег водохранилища? Рассчитывал на ссору между Витькой и Ольгой, свидетелем которой он стал? Но это была полная чепуха! Всего лишь одна из сотен размолвок между юношей и девушкой в незрелых романтических отношениях. Сейчас, Ольга и Виктор сидели у костра, обнявшись. Их взгляды и прикосновения друг к другу были полны нежности.
Невыносимые страдания Сереги были незаконны, нелепы и беспросветны. В какой момент ситуация вышла из-под контроля? Сейчас это было уже не столь важно. Фактом было то, что давняя симпатия к Ольге переросла в испепеляющее чувство, которое опустошало душу. Не в силах выносить эту муку, Серега с тоской налегал на водку, которой в компании был сделан основательный запас. Дурман алкоголя помогал слабо. Хмельная муть в голове не облегчала страданий, она лишь делала их менее осмысленными.
Далеко за полночь компания начала редеть. Ребята и девчонки разбредались по палаткам и Ольга с Виктором, также скрылись в своей. Сергей проводил их мутным взглядом. Он остался у костра совсем один. Возня в палатке и негромкое хихиканье ушедших причиняли ему невыносимую боль. Бутылка водки и хлеб лежали под рукой, но заталкивать в себя алкоголь не было никаких сил. В какой-то момент острая боль душевных переживаний начала, как будто бы слабеть и отодвигаться. Спиртное и ночь делали свое дело - Серегу клонило в сон. Глянув на бутылку водки, он поморщился и хотел уже идти спать.
Внезапно звуки из Виткиной палатки напомнили ему о том, что он так яростно заливал вином. Эти звуки бередили душевную рану и сводили с ума. В тот миг, когда казалось, что страдания не могут уже быть сильнее, из палатки донесся сладострастный полувздох-полустон Ольги. Острая боль пронзила душу и окончательно свела Серегу с ума. Взяв бутылку с водкой, он сделал несколько больших глотков и пошел в сторону воды. Пошатываясь, спустился по узкой тропинке с обрывистого берега, сбросил одежду и вошел в воду.
Отравленная алкоголем плоть не сопротивлялась объятиям холодной стихии, а страдающая душа и вовсе, эти объятия воспринимала, как  некое облегчение.  Серега поплыл, мощно загребая руками. Всю свою боль он выплескивал в этом бегстве от источника своих страданий. Несколько устав и успокоившись, он продолжал плыть, пока силы его не иссякли. Распластав утомленные руки на невидимой воде, Серега остановился, держась на поверхности за счет движения ног. Со всех сторон его окружала тьма. Он повел взглядом в поисках береговой линии. Берега было не видно, и только мерцающая точка костра вдалеке пробивалась через темноту.
Вялыми движениями рук и ног, Серега развернулся на этот маячок и поплыл. Точнее, попытался поплыть. Руки и ноги были, как ватные - сил в них не осталось совершенно. Слабых движений хватало лишь на то, чтобы держаться на поверхности, практически не продвигаясь вперед. Сбитое дыхание и неуклюжие движения привели к тому, что он несколько раз хватанул ртом воды и захлебнулся.
Вода, попавшая в горло, отозвалась судорожным кашлем. Этот кашель породил страх, и какое-то животное желание выбраться на сушу. Прокашлявшись, Серега нашел глазами огонек костра и, собрав усилием воли, оставшиеся силы поплыл в сторону берега. Их, этих оставшихся сил, как, оказалось, было совсем немного. Практически сразу изнуряющая усталость дала о себе знать. Некоторое время он продолжал медленно продвигаться, но тело его проваливалось в холодную темную воду все глубже. Мысли путались. Движений рук и ног не хватало уже и на то, чтобы держать голову над водой. Наконец силы покинули его окончательно, и он пошел на дно.
Странно, но сомкнувшаяся над головой Сереги вода, уже не породила в его измученной душе ни паники, ни отчаяния. Время остановилось. Он отчетливо понял, что утонул. На короткое мгновение у него промелькнула грустная мысль о вкусе и сладости воздуха, которого ему уже не суждено более вкусить.  Сергей попрощался с жизнью и… его ступни коснулись песка. Они коснулись песка почти сразу, после того, как вода сомкнулась над головой. Обессиленные ноги и руки были не в силах преодолеть даже это небольшое расстояние, но движения ступней, оттолкнувшихся от дна, хватило, чтобы лицо утопающего появилось на поверхности.
Сладость воздуха опьянила Серегу. Опускаясь на дно и толкаясь, он медленно продвигался в сторону берега. Когда глубина стала меньше его роста, он попытался идти, но ослабевшие ноги не выдерживали веса тела. Последние метры до береговой линии были пройдены в воде на четвереньках. Выползая на берег, Серега упивался вкусом и сладостью воздуха. Раскинув на твердой поверхности обессиленные ноги и руки, он наслаждался, чувствуя холодную шероховатость песка. Жизнь была наполненной и прекрасной. Серега был счастлив…



7. Родительское благословение (Георгиевская лента_Подлинная история) https://fabulae.ru/prose_b.php?id=121571
Андрей Драгунов https://fabulae.ru/autors_b.php?id=12699

     Ильина Николая призвали в Красную армию весной 1939 года. Родом он был из села Кульсеитово, что под Казанью. Дома у него остались родители да две милые сестрёнки-непоседы – Настёна и Татьянка.
         Когда Николай взял в руки мешок с провизией с привязанными понизу и сверху верёвками на манер рюкзака, чтобы идти на сборный пункт, все домашние встали перед ним у родимого крыльца.
         Утирая ладонью лоб, отец сказал:
         – Время нынче неспокойное… Прими, Николай, наше Родительское Благословение! В роду нашем так всех сынов в солдаты провожают. Служи, сынок, России честно! Командира заместо отца слушай, и ежели война грянет – не боись! Россия корнем своим свята, и потому – с нами Бог. Вот потому Господь всех, кто пал за Россию – к Себе принимает… Да хранит тебя, Николай, на земле пресвятая Богородица, а на воде – Никола Угодник! С тем, дорогой ты наш сын, мы, родители твои, благословляем тебя на службу ратную и предаём тебя в руки Божьи!
         А мать, поднимая родовую икону Николы Угодника и осеняя ею сына несколько раз, произнесла:
         – Вот ещё тебе, сын мой, покров молитвенный. Верные люди мне говорили, что если кто получил его от отца, а ещё лучше – от матери, он от всех бед защитит.

                       Душа Христова, освяти меня.
                       Тело Христово, спаси меня.
                       Кровь Христова, напои меня.
                       Вода Христова, умой меня
                       Раны ж твои глубокие,
                       Господи, прикрой меня
                       Я в час с Тобою, Господи.
                       Оборони меня, Господи,
                       От лютого ворога, от наглой смерти,
                       Помилуй меня, Господи!
                       Аминь

         Обе сестрёнки от слов таких глаза ладошками утёрли.
         Ещё до армии стал Николай знатным слесарем на машинно-тракторной станции. В воинской части уменья его пригодились, и он стал оружейником. Где бы ни был он – Бога не забывал и всегда творил краткую, но честную молитву. Больше двух лет отслужил Николай рядовым в железнодорожных войсках в Прибайкальском военном округе. Перед самой войной отдельный их полк переброшен был в теплушках под Брест-Литовск.
         * * *
         Полевой лагерь отдельного полка железнодорожников устроен был по законам мирного времени. Командиры его поставили в самом красивом месте – на пологом холме среди сочных зелёных трав с густо пестреющими неяркими луговыми цветами. Всюду стояли перелески. С севера между двух лесочков видна была красная водонапорная башня и белые хатки, теснящиеся подле железнодорожной станции. В самом войсковом лагере ровными рядами стояли шатровые палатки серо-зелёного цвета. Весь внешний периметр его, а также края всех дорог и дорожек, проложенных между палаток – к тому времени уже довольно утоптанных – были ровно отсыпаны белым мелом.
         В тот памятный день в небе голубом ярко светило солнце. И было это не просто небо, а сущая бездонная голубизна. Близилось время к обеду. От полевых кухонь, стоящих в отдалении, ветер приносил вкусные запахи. По всем дорожкам между палатками поротно и повзводно с песнями чеканили шаг солдаты.
         Война, между тем, шла уже несколько дней. Где-то далеко к западу и к югу от лагеря ухали взрывы, время от времени сливаясь в гулкую канонаду. С запада на восток высоко над ними то и дело пролетали фашистские бомбардировщики. Шли они целыми армадами, и вгоняли многих солдат в трепет своим чётким строем. С востока на запад самолёты эти тянулись уже без всякого строя, будто бы стаи воронья. И вот тогда, глядя в небо, привыкшие к кувалдам железнодорожники грозили им тяжелыми кулаками. А канонада, доносящаяся с запада, в тот день совсем утихла, и оттого дышалось легче.
         Хозяйство оружейников было развёрнуто в большой палатке, поставленной подле грунтовой дороги, на самом краю лагеря. Стояли в ней штабелем ящики с ветошью и ряд канистр с оружейным маслом. Впереди у больших окон стояли три стола с деревянными зажимами. Однако никакого оружия, требующего наводки или починки, на них не было. И вообще никакого оружия во всём лагере не было, даже сапёрных лопат у солдат… В новую форму весь полк одели ещё в Прибайкалье, а вот винтовки, пулемёты, ружья противотанковые, патроны к ним, гранаты, а может, и ещё что… должен был выдать Западный военный округ. Вчера со складов округа им отправлены были пять вагонов с оружием и боеприпасами. Ещё затемно на станцию были посланы все машины. И теперь многие с надеждой смотрели на дорогу, петляющую средь полей к красной водонапорной башне и посёлку, белеющему вдали.
         Вдруг сквозь мерный стрёкот кузнечиков Николай стал различать грозный какой-то лязг. От этого гула захотелось спрятаться. Но в большие окна их палатки ярко били солнечные лучи, и, забыв всё это сиюминутное, он с надеждою вышел из палатки… Нигде на дороге, идущей со станции, машин не было. Тогда он посмотрел в другую сторону, да так и застыл… С запада на их лагерь широким фронтом очень быстро надвигались десятки пятнисто-зелёных танков с чёрно-белыми свастиками… И в том состоянии он как бы в замедленном кино видел, как все они открыли огонь из башенных орудий. Справа и слева от него встали клубы дыма и огня, и какие-то палатки взметнулись вверх. Красноармейцы устроили давку меж палатками подле него, бежали дальше на восток… Полетев на землю от удара взрывной волны, Николай очнулся. Вскочив, он проскользнул в свою палатку, сунул за пазуху жестянку со своими инструментами и, как и все, бросился со всех ног бежать на восток.
         Где-то позади Николая танки утюжили полевой лагерь: пулемёты их строчили взахлёб. Но вот некоторые танки повернули на восток и, быстро набрав скорость, стали давить беглецов. При этом они били из пулемётов по бегущим, в упор. Впереди была невысокая гряда холмов, и основная масса красноармейцев всем фронтом перевалила через неё. Пули стали теперь свистеть выше. Но вот снаряды, пущенные навесом, вновь начали взрываться среди них там и тут.
         А дальше бойцам бежать было некуда. Перед ними текла река с обрывистыми берегами. Вода в ней двигалась так быстро, что буквально кипела. Солдаты все сгрудились на краю обрыва и ошалевшими глазами смотрели по сторонам.
         Въехав