Хочется сказать то, с чего следовало бы начать публикацию этих заметок. В лирическом стихотворении, в силу его краткости, значимо изменение не только слова, но даже одной-единственной буквы (звука). Это легко проверить на примере любого удачного четверостишия.
Вот два четверостишия со Стихи.ру недавно ушедшего от нас поэта Виктора Трунтова:
Пишу о том, чем век дышу,
О том, чего во мне в избытке.
Дарю романсы камышу,
Деревне, скрипнувшей калитке,
Берёзам, соснам и лугам,
Слагаю песни сенокосу,
Лесам, родившим птичий гам,
Да осыпающимся росам.
(Виктор Трунтов. «Я не зову в стихах своих…»)
Я менее всего имею в виду смысловое изменение текста. Допустим, поменять сочетание предлога с местоимением «о том» на «про то» ничуть не изменило бы содержания поэтического замысла. «О том» — «Про то» —какая разница? Подумаешь, две служебных частицы речи! Что так, что эдак!!!
Но чуткое ухо, разумеется, уловит, что при этом незначительном изменении звуковой стороны дела происходит исчезновение того акустического недостатка, пустоты, провала, который в нормативной поэтике носит имя «зияние»: неблагозвучного сочетания гласного звук «о» предлога с гласным звуком «у» в окончании предыдущего слова.
Мало того, появляется анафорическое созвучие «Пишу про…», «Про то…», которое укрепляет акустическое художественное единство. Итак, вот как надо было начать:
Пишу про то, чем век дышу,
Про то, чего во мне — в избытке.
Дарю романсы камышу,
Деревне, скрипнувшей калитке…,
(Виктор Трунтов. «Я не зову в стихах своих…»)
(Окончание следует)
