ЕЩЁ ОДНА ЗАБЫТАЯ СКАЗКА

Мне кажется, что сказку «Лягушка-царевна» знают все. Но вот её стихотворный вариант - мало кому известен. В интернете я нашла упоминание об этой книге, как редкой букинистической 1956 года издания.
А сказка просто замечательная. Написал её, незаслуженно забытый в наше время автор – Евгений Иванович Редин (1882-1957). Последние годы жизни Евгений Иванович посвятил стихотворной обработке русских народных сказок.


         «Лягушка-царевна»

Царством некоторым встарь
Своенравный правил царь.
Пировать любил он очень,
Пировал и дни и ночи,
И за пиром у стола
Он вершил свои дела.
    А царица, не скучая,
Всем хозяйством заправляя,
За пять первых брачных лет
Принесла на белый свет
Трёх детей. И, сыновьями
Похваляясь пред гостями,
Каждый раз богатый пир
Царь давал на целый мир.
    Выше старшего – Антона,
Крепче среднего – Сафрона,
Вырос третий сын – Иван.
И кудряв он, и румян,
И удачлив, и приветлив,
На ученье скор и сметлив,
В играх, плясках – удалец,
В битвах – первый молодец.

    Скоро сказка говорится,
Да и время быстро мчится.
Двадцать с лишним лет прошло –
Словно в море утекло.

    Как-то раз, когда в светлице
Царь беседовал с царицей,
Три царевича вошли,
Поклонились до земли,
Да и стали молча рядом.
Глянул царь пытливым взглядом,
Видит – смотрят неспроста,
Словно совесть нечиста.
Сыновьям он молвит: «Ну-ка,
Что у вас там за докука?
Или плохи пироги?
Иль сносились сапоги?
Иль затеяли забаву –
В поле ехать на облаву,
Иль в поход на басурман?
Говори хоть ты, Иван».
Тут Иван вперёд выходит
И такую речь заводит:
«Царь-отец, царица-мать!
Не извольте в гнев принять.
Мы живём у вас раздольно,
И всего у нас довольно.
Не плохи нам пироги,
Не сносились сапоги,
Не нужны нам и забавы –
Ни звериные облавы,
Ни поход на басурман…
Правда, есть у нас изъян,
Иль, вернее, недохватка,
Да другого, вишь, порядка
Это… к этому… к тому…» -
«Ничего я не пойму, -
Перебил тут царь Ивана. –
Говоришь ты больно странно.
Отвечайте мне все враз:
Что за дело есть у вас
И чего вам не сидится?» -
«Царь-отец, дозволь жениться!» -
Отвечали все втроём,
На пол бухнув пред царём.
Мать с отцом переглянулись…
«Что  вы, детки! Аль рехнулись?
Из пелёнок да в мужья!
Вот возьму-ка плётку я!..»
А они в ответ всё то же:
«Разреши жениться всё же.
Народим тебе внучат –
Сам же после будешь рад».
Царь с царицей так и эдак,
Те – своё. И напоследок
Царь-отец промолвил так:
«Дело это – не пустяк.
Утро будет мудренее –
Спать ложитесь поскорее.
Утром – все на царский двор,
Там и кончим разговор».
Подобрав кафтанов полы,
Братья чинно встали с пола,
Поклонились до земли,
Повернулись и ушли.

Утром только цветом алым
Зорька в небе запылала,
А уж братья тут как тут –
На дворе царёвом ждут.
Пробуждается столица.
Вот и царь, а с ним царица.
Сыновей он подозвал
И такую речь держал:
«Мы с царицей ночь не спали,
Долго думали-гадали
И решили, наконец –
Под венец так под венец!
Раз уж так – скорей за дело:
Принесите самострелы!» -
«А на кой они нам ляд?» -
Сыновья тут говорят.
«Приказал – так, значит, нужно.
Ну, живее!» Братья дружно
С места бросились тотчас
Исполнять царёв приказ.
Притащили самострелы,
Стрел колчан набрали целый,
Ждут, что дальше скажет царь,
Их отец и государь.
«Эва, - молвил тот, - куда там
Столько стрел!.. Одной на брата
Вам довольно. Станьте врозь
Да стреляйте на авось.
А потом идите сами
За своими за стрелами:
Где найдёте стрелы, там
И невесты будут вам.
Пусть судьба распорядится –
Ведь недаром говорится:
Суженую и конём
Не объедешь нипочём».

Братья тотчас взяли в руки
Самострельчатые луки,
Наложили по стреле,
Стали твёрже на земле.
Тетивы их зазвенели,
Стрелы в воздухе пропели
И пропали вмиг из глаз.
«Ждут теперь невесты вас, -
Царь промолвил. – Отправляйтесь
Да без них не возвращайтесь!»
К югу старший брат, Антон,
За стрелой пошёл. Софрон
Был по праву руку брату
И направился к закату,
А Ванюша в путь потёк
Полевее – на восток.

Царь по случаю такому,
Дня не тратя попустому,
Ожидаючи троих,
Пировал за четверых…


…Старший сын спешит обратно;
Едет он с невестой знатной:
Дочь боярскую нашла
Легкокрылая стрела.

Вот четвёртый день проходит.
Мать с окошка глаз не сводит…


…Ввечеру во весь опор
Тройка мчит на царский двор.
Средний сын спешит с заката
В дом с невестою богатой:
Дочь купецкую нашла
Легкокрылая стрела…


Между тем Иван к востоку
Шёл да шёл, не зная сроку.
От села спешит к селу,
Ищет он свою стрелу…

…А места кругом всё глуше,
Встречный ветер свищет в уши,
Он несёт громады туч.
Всё пустынно, лес дремуч,
Да кустарник, да болото.
Уж и петь-то неохота!
«Ишь, проклятая стрела
В глушь какую завела!»
Вдруг он видит – у кусточка
На глухом болоте кочка,
А на ней стрела лежит,
Наконечником блестит.
На стреле сидит лягушка,
Сероспинка-белобрюшка.
Смотрит – глазом не моргнёт,
Словно здесь кого-то ждёт.
Подошёл царевич ближе,
Молвит с сердцем: «Вот поди же!
Знать бы – вовсе б не искал,
Сапоги лишь истаскал.
Шутит, вишь, судьба со мною…» -
И нагнулся за стрелою.
А лягушка в этот миг
На плечо к Ивану – прыг
Да ему по-человечьи
Говорит: «Иван-царевич,
Ты возьми меня с собой,
Отнеси меня домой.
Должен ты на мне жениться».
На неё Иван дивится:
От лягушки в первый раз
Человечий слышит сказ.
Пораздумался немного
Да в обратную дорогу
С лягушонкою пошёл –
Благо, не был груз тяжёл.
Ветер стих умчались тучи,
Расступился лес дремучий.
Путь назад куда как скор –
Вот пред ними царский двор.

К ним навстречу из светлицы
Выбегает мать-царица,
Бросив пир, спешит отец
Сына встретить наконец,
А за ним неторопливо,
Горделиво и спесиво
Братья старшие идут
И невест с собой ведут.
А Иван стоит невесел,
Буйну голову повесил.
«Где, Ванюша, долго был? –
Царь-отец его спросил. –
Есть ли вести о невесте?» –
«Был отсюда вёрст за двести.
Там в болотине стрела
Мне невесту и нашла…» -
«А кого ж?» - «Да, вишь, квакушку…»
И с плеча он снял лягушку.
Тут такое началось,
Что хоть просто сказку брось.
Кто кричит, а кто хохочет,
Мать бежать топиться хочет,
Братья в голос: «Ха-ха-ха!
Хорошо, что не блоха!»
И невесты их туда же:
«Что блоха!.. Лягушка гаже,
Во сто раз мерзей блохи!..»
«Ги-ги-ги!» да «хи-хи-хи!»

Царь-отец, на них не глядя,
Правой рученькой погладил
Лягушонку по спине
Да промолвил: «А по мне –
Не в лягушьей коже сила.
Коль судьба так рассудила,
Значит, дело в самый раз.
Обвенчаем нынче вас».

А как вечером венчали,
Из невест одну держали
Пред налоем и попом
На подносе золотом.
По скончанию обряда
Царь поздравил всех, как надо,
И сказал: «Ну, в добрый час!
А теперь даю наказ
Каждой дочке в одиночку –
По ковру расшить за ночку
Да по хлебу спечь к утру.
Вот тогда я разберу,
Хороша ли кто, плоха ли».
Две невестки заскучали,
Слыша это, но потом
Указательным перстом
На лягушку стали тыкать
Да опять над ней хихикать –
Мы, мол, вышьем да спечём,
А лягушка - нипочём.

Две невестки печь топили,
Тесто квасить становили –
Подойдёт, чай, до поры!
А покуда за ковры
Обе сели под лучиной
Да без дела над холстиной
Языком мололи час.
Притомились обе враз,
Одолела их зевота.
«Ох, вздремнуть охота что-то! -
Говорит одна другой. –
Нету мочи никакой!..»


…Поутру – и смех и грех! –
Кое-как да всё наспех
Да друг друга попрекая,
Принялись та и другая
Снова печку разжигать,
С пола тесто подбирать…


Впору бросить бы им дело,
Да блажная мысль засела,
Что лягушке всё равно
Шить и печь не суждено –
Значит, царь её осудит
И доволен ими будет.

А Иван повечеру
К своему пошёл двору,
На плече неся подружку -
То ль девицу, то ль лягушку.
Проклинаючи судьбу,
Он вошёл к себе в избу
Да на лавку опустился
«Лучше б я и не родился,
Чем терпеть такой позор!
Жил спокойно до сих пор –
Нет, пришла же дурь жениться!»
А лягушка суетится,
Так и скачет вкруг него,
Муженька-то своего.
Взял Иван лягушку в руки,
Приласкал её от скуки:
«Что ж нам делать-то, мой свет?»
А она ему в ответ
Молвит речью человечьей:
«Не горюй, Иван-царевич,
Не печалься, не томись,
Лучше спать скорей ложись.
Это дело – безделушка,
Не работа, а игрушка.
Я придумаю за ночь,
Как и в чём беде помочь».
Услыхав такие речи,
Ей не стал Иван перечить –
Лёг, разок-другой вздохнул,
Богатырским сном заснул.

А лягушка кувыркнулась,
Кожу сбросила, встряхнулась
И встаёт из кожи той
Свет-царевной молодой,
Василисою Прекрасной.
Встала краше зорьки ясной,
И румяна, и нежна,
Как берёзонька, стройна.
С пола кожу поднимает
Да за печь её бросает,
А потом в ладоши бьёт –
Мамку-нянюшку зовёт.
Дверь со скрипом растворилась,
Мамка-нянюшка явилась,
С нею десять молодых
Красных девушек сенных…


«Ох ты, мамушка родная,
Не управлюсь тут одна я.
Нужно мне в короткий срок
Для царя испечь пирог,
Вышить коврик для царицы».
Мамка молвит: «Потрудиться
Для тебя, душа моя,
Всякий час готова я,
Ты одна – моя забота!»
И пошла у них работа
В двадцать с лишним женских рук.
Дело делалось не вдруг,
По порядку, да с терпеньем,
Да с великим разуменьем.
А когда алел восток,
На столе стоял пирог
И лежал ковёр расшитый.


…Их царевна проводила,
За труды благодарила
И сказала: «Скоро, знать,
Позову тебя опять.
Уж прости, коль потревожу».
А потом надела кожу
Да лягушкой у стола
И сама вздремнуть легла.


Поутру лягушка рано
Поднялась будить Ивана.
Сел царевич и глядит –
Перед ним пирог стоит:
Целый город с теремами
Да с зубчатыми стенами;
В колоколенках церквей
Видны спины звонарей;
По углам - четыре башни,
И, чтоб было жить не страшно,
Этот город сторожа,
В башнях ходят сторожа.
Всё цветисто и красиво.
«Ну, кажись, такого дива
Не видал я отродясь», -
Говорит Иван дивясь.
Поглядел потом правее –
Так и ахнул: «Ну затея!
Это что ж?» Ковёр лежит,
Златом-серебром расшит,
А на том ковре всё царство –
Всё царёво государство.
Не ковёр, а чудеса!
Тут и море, и леса,
Пашни, степи, горы, долы,
Города, деревни, сёла,
Реки блещут бирюзой,
Птицы в зелени густой,
Зверь лесной таится в чаще –
Всё, как в жизни настоящей!
Три часа Иван сидел –
Всех чудес не разглядел.  

А лягушка знай хлопочет –
Проводить Ивана хочет:
Царь, мол, ждёт – пора к нему.
«Если ж спросит, почему
Я с тобой не прискакала,
Объясни, что, мол, устала,
Ей подняться-то невмочь:
Ведь работала всю ночь,
Утомилась до упада –
Много ль ей, лягушке, надо!
Спит теперь без задних ног,
Добудиться, мол, не смог».

А тем часом в самом деле
Царь с царицею сидели
В лучшей горнице своей,
Поджидая сыновей.
Вот и входят к ним с поклоном
Сыновья – Антон с Софроном.
По ковру в руках у них –
Вроде тряпок половых.
Позади несут их жёны
Хлебы, наспех испечёны,
В виде двух больших лепёх.
И взглянуть-то не дай Бог –
До того лепёхи плохи.
Посмотрел царь на лепёхи,
Посмотрел царь на ковры,
Молвит: «Это вот дары!..
Я видал подарки всяки,
Да ведь хлеб-то ваш собаки
Есть не станут. Стыд и срам!..
Взять да бросить хлеб свиньям!
Эти ж грязные тряпицы,
Постирав, на половицы
За порогом разостлать,
Чтобы ноги вытирать.
Ай, невестки! Удружили!»
Сыновья тут затужили,
А их жёнам нипочём
Срам такой перед царём:
«Поглядим-ка те игрушки,
Что получит от лягушки.
Вот где не было б стыда!
Посмеёмся мы тогда!..»

Только так перешепнулись,
Двери тихо распахнулись,
Глядь – Иван стоит в дверях.
Царь с