МЕРИН "ГИТЛЕР КАПУТ"

МЕРИН

ГИТЛЕР КАПУТ

© Виолетта Баша, еженедельник "Моя семья"

Непутевые заметки рашн туристе аморале

Свершилась мечта идиотки – я в Испании, кругом сплошное Коста Браво. Солнце шпарит так, что мне хватит на всю оставшуюся жизнь. Я жду автобуса, чтобы рвануть на родео. Для тех, кто забыл: родео – это катание на лошадях. А вот то, что это будут сумасшедшие испанские жеребцы, и особенно то, что я окажусь единственной русской леди среди немчуры, об этом меня не предупредили. Иначе бы – ни-ни, никогда бы в жизни, ей Богу.


Что мне, дуре, надо на задворках Европы?


Стою я, значит, одна одинешенька, русская баба на пустынном испанском перекрестке и соображаю:
- То ли меня надули, на сто баксов кинули, а билет липовый, то ли я с дуру перекресток перепутала.
Больше на том перекрестке ни одного туриста не было. Кроме разве что этих.
Два бугая, стоявшие рядом, бурно порыгивали наспех проглоченными сосисками и бочонком высосанного пива. Ну эти-то явно не на родео, куда им! Оба - килограммов под сто. Когда один из них разинул говорильник и вякнул что-то по-немецки, все стало ясно – бюргеры отрываются в Испании по крупному. Их тут больше чем каталонцев. Правда, один из них ржал как конь.
После пятнадцати минут ожидания (а в Испании туравтобусы не опаздывают), мысленно обругав всех бедолаг, преподававших мне иностранные языки, подхожу к «сосискам» и выдавливаю:
- Лошадь, и-го-го, хорс (это по-английски).
Немцы протягивают мне сигарету. Привыкли, что русские любят халяву. Наконец озарение, вспомнилось немецкое «пферд», кобыла, то бишь. Немцы дружно ржут и кивают лысинами. Ура!!! А вот и двухэтажный автобус. Тут становится ясно, что ни гид, ни шофер, ни один из шестидесяти туристов по-русски, точно так же, как я по-немецки – ни в зуб ногой. Полный консенсус. Гидша что-то тараторит, немчура разбивается на группы, мне ясно одно: влипла.

Верните сто баксов!


Приехали на ферму. Тут же нас напоили. Ясно – для храбрости. Гидша посмотрела на меня вопросительно, мол, в какую группу. А хрен его знает, думаю, и вдруг выпаливаю заветное:
- И-го-го.
Гидша понимающе ставит галочку в тетрадочку. Первая группа куда-то уходит. Из-за забора видны ослиные уши. Счастливцы будут кататься на осликах.
Нас ведут в загон. Немочек, тех сразу на приличных, спокойных лошадок рассадили. А вот и мои знакомые «сосиски». Тем подогнали тяжеловозов. Вспомнили обо мне. Дали последнего, кто остался.
Ничего себе, мерин. Жуть. Морда диковатая, размером крупнее всех. Я пытаюсь объяснить, чтобы меня отпустили, возврата денег мне не надо, я постою в сторонке. Но меня уже подхватывают и вскидывают на это вонючее, необъезженное, облепленное слепнями чудовище.
Забыла сказать, что никогда прежде я не каталась на лошадях и уж точно никогда в своем светлом будущем – клянусь папой и мамой – не буду!
От страха визжу и глажу эту заразу подо мной. Мерину явно не до меня: наконец его отвязали и он попер к ближайшему кирпичному забору, чтоб об него обтереть тело, согнав слепней, а заодно и сбросить самого крупного слепня – меня. Когда моя левая нога, сильно поцарапанная, должна была бы треснуть, я завопила благим матом и попыталась оттолкнуть от забора задницу моего коня, зажавшую мою ногу. Какое там. Спасло мою конечность то, что вся кодла из тридцати жеребцов и стольких же немцев рванула вперед по ущельям и горным тропам.


И этот шкаф понесло галопом


Вы когда-нибудь скакали на бешеной табуретке высотой со шкаф, готовой вас устроить прямехонько в ближайшее ущелье? Кстати, для любителей нетрадиционного удовольствия – после минут пятнадцати такого кайфа недели две ни о каком интиме вы и думать не сможете. «Е-мое» будет так жечь, что вы предпочтете спать стоя.
Поначалу от страха эротические ощущения как бы притупляются. Слабая надежда остаться живой затеплилась тогда, когда на узкой тропке слева и справа меня с моим конем зажали две другие кобылы, и стало понятно, что падать будем все вместе. Стоит ли говорить, что это были мои «приятели» с той самой остановки, стокилограммовые «сосиски»?
Тот, что потолще, видать, садист. Потому что, видно, что не первый раз скачет. А каково лошади тонну сала на себе таскать? Характер у немчуры был подстать. Едва мы отъехали от фермы километра на два, он завопил не своим голосом «оле!» и его жеребина рванул вскачь.
Мои робкие писки: «тпру» испанский конь игнорировал – чай не в России! Кстати, «оле» испанцы орут на корриде и на футболе. Надеясь, понятно, что следует за этим? Придурок подо мной оказался футбольным фанатом – рванул во след немцам.


Спасительное «Гитлер капут!»


В пропасть я не упала только потому, что мой мерин был голоден. И его брюхо подсказало ему, что надо мчаться с той стороны ущелья, что ближе к скале и где растут колючки. На большой скорости он срезал их как сенокосилка.
Что за дурной вкус! Хрень эта колючая была похожа на кактус. Никогда не видела, чтобы кони хрупали кактусы. Изучение местной флоры я продолжила потом в гостинице, вытаскивая колючки из собственной ляжки. И какого черта меня угораздило одеть шорты! Моя скотина протащила меня по всем испанским кустам.
В общем, все бы ничего, если бы не ручей, который «сосиска» и его конь перелетели на полном скаку. Моего мерина словно под зад ошпарили – притормозить у «светофора» мне никак не удавалось. Ни признания в любви на чистом английском «ай лав ю» (с нежностью в дрожащем от страха голосе), ни, тем более «тпру», ни «мачо» (по-испански супермен) до сознания ошалевшего животного не доходили. И лежать бы моим косточкам на дне ручья, если бы меня не озарило.
-Гитлер капут!, – заорала я так, будто только что произвела на свет тройню.
Конь вздрогнул, дико заржал и притормозив, попятился. Чудеса.


Привет далекому Вовану


Позднее, когда мы вновь оказались в винном погребке, один из виноделов, немного говоривший по-русски, объяснил загадку Санчо (так звали моего мерина).
Года два назад здесь катался новый русский.
- Вован, – до сих пор с уважением произносит винодел.
Вована тоже упекли немцы. И он приехал на родео второй раз.
Оплатил прокат всех тридцати жеребцов сроком на один час. Выгнал всю братву в поле. Благо, что разбежаться скакунам было некуда. Дорога здесь одна – горная тропка, идущая по кругу, оба конца которой ведут на ферму.
Пока все сородичи Санчо мирно резвились, Вован гарцевал среди гор на моем мерине и вопил то самое, что пришло и мне в голову: «Гитлер капут». А когда конь пытался показать свой каталонский темперамент, Вован «учинял разборку», то есть бил промеж виртуальных «рогов». Бил несильно и даже любя, но как-то внушительно. Так Санчо и выучил немецкий язык. Потом, говорят, Вован напоил Санчо, пострадавшего в воспитательных целях. И за спаивание коня заплатил еще пять штук баксов. На ферме до сих пор ждут – не приедет ли Вован.