Осталась нестерпимая тоска
И горечь от бессмысленной утраты,
Пускай моя кончина далека,
Но чувства смертным холодом объяты.
Как часто мы безумие творим!
И вот – брожу я тенью перед вами,
Завидуя товарищам своим,
Что некогда почили под волнами.
В тот день, когда постигла нас беда,
Когда корабль наш буря уносила,
Когда нас занесло невесть куда,
Меня спасла неведомая сила.
Окутала нас буря чернотой,
Наслав ветров грохочущую стаю.
Как выжить удалось мне ночью той,
Я даже и теперь не представляю.
Мы ждали чуда, господа моля,
На корабле беспомощном и ломком,
Но через миг не стало корабля
И только волны били по обломкам.
Потом передо мной в последний раз
Мелькнули умоляющие лица,
Хотя, вцепившись в мачту, я подчас
И сам готов был с жизнью распроститься.
Когда же солнца луч, как узкий клин
Разрезал тучи, понял я отныне,
Что остаюсь теперь совсем один,
Товарищи покоятся в пучине.
И мой конец казался недалёк,
Пусть я поспешных мыслей не приемлю,
Но вдруг ногой нащупал я песок,
И тут же впереди увидел землю!
На берег вышел я, дрожа, как лист,
Не с жаждой жизни, а с душевной раной,
Был остров тот безлюден и скалист,
И устилал его ковёр песчаный.
Как обошлась со мной судьба моя,
Связав навек с чужим безвестным краем!
Прошло немного времени, и я
Узнал, что этот остров обитаем.
Его хозяев вам не назову –
Сегодня в веренице дней постылых
Я вижу их, как будто наяву,
Но описать их наш язык не в силах.
Я к древним тайнам ими приобщён,
Ведь у Великих может быть причуда.
Живут они с начала всех времён,
Придя в наш мир неведомо откуда.
Не замечал я, как летят года,
Мы, люди, как ничтожно мало знаем,
Без счёта тайн открылось мне тогда,
Но кладезь знаний был неисчерпаем.
Был счастлив я, хоть счастью есть предел,
Никто бы не назвал меня бедняжкой,
Я жил слепцом, но, наконец, прозрел
И исцелился от болезни тяжкой.
В своём паденье я виновен сам,
И сам себя, глупец, лишил я счастья,
И не поверив мудрым голосам,
Не понял, что могу бессильно пасть я.
Случилось так, что утренней порой
Пошёл я к роднику путём знакомым
И вдруг остановился чуть живой,
Увидев парус перед окоёмом.
И вот тогда решил поспешно я:
Пусть увезёт корабль меня за море,
Ведь там мой дом, ведь там моя семья.
Но как же я жалел об этом вскоре!
Я знал, что остров для людей незрим,
Не разглядят его ни зверь, ни птица,
И я пошёл к наставникам своим,
Чтоб помогли домой мне возвратиться.
Они меня пытались вразумлять,
Мол, если я упрямиться устану
И захочу вернуться к ним опять,
То не найду уже пути к Буяну.
Измены остров не простит вовек,
Он никого не принимает снова,
Один лишь шанс имеет человек
И не бывает выбора второго.
Но тщетно, помрачился разум мой,
Разлука с домом, как петля на шее.
Я только повторял: “Домой! Домой!”, –
И не было желания сильнее.
Меня держать не стали: выбор твой,
Решайся, да гони не слишком шибко.
Но не рыдай над сломанной судьбой –
Твоё решенье и твоя ошибка.
На зов владык загадочной земли
Влекло корабль послушное ветрило,
На берег корабельщики сошли.
Увидев, что позволено им было.
Любезно поздоровались со мной,
Как будто мы давно уже знакомы,
И запасаясь дичью и водой,
Они нас не спросили даже – кто мы?
Бесплатно мореходы повезли
Меня домой, не высказав сомненья,
Растаял остров сказочный вдали,
И одинок остался в этот день я.
Но нет, не обернулся я назад,
Что тайны мира – распростимся с ними.
А впереди не видел я преград
И так хотелось встретиться с родными.
Корабль наш резво мчался по волнам,
Я даже испугался поначалу,
Но то Владыки помогали нам.
Мы подошли к знакомому причалу.
Меня быть может умершим сочли –
Ложились мысли ровно, точно брусья –
В морях нередко тонут корабли.
А может кто-то верит, что вернусь я?
В тот час, когда на берег я ступил,
Нетерпеливо думал лишь об этом,
Но холод провалившихся могил
Был для меня презрительным ответом.
Родных не стало, нет и внуков их,
И день померк, а был сначала светел.
Людей встречаю много, но чужих –
Века прошли, а я и не заметил.
Нет и следа от дома моего,
Могилы только есть – темны и стылы.
Куда идти теперь, и для кого
Я сохранил и молодость, и силы?
Разбив надежды, лишь себя кляни.
Я о своих наставниках тоскую,
Ведь мог бы стать бессмертным, как они,
Когда б не выбрал суету мирскую.
Теряя разум, словно бы в бреду,
Стремился я к придуманному раю,
Не знал я, что на Родине найду,
Не ведал и того, что потеряю.
И что же? Расплатился я сполна,
Оставшись у разбитого корыта,
На разум мой упала пелена,
Окутав то, что было мне открыто.
Что делать мне? Ещё я полон сил,
Но испытал когда-то мощь Вселенной,
Я столько знал, и всё сейчас забыл,
Навеки потеряв свой дар бесценный.
Мир для меня – какой-то тесный склеп,
Где всё живое сохнет и мертвеет,
Кто зрячим был и навсегда ослеп,
Меня понять возможно и сумеет.
Иной утешит: “Жребий твой таков”, –
Но этот жребий выбрал сам тогда я,
И вот брожу слепой среди слепцов,
О нашей слепоте один лишь зная.
И так бродить придётся мне, пока
Останки беглеца землёй не взяты.
Осталась нестерпимая тоска
И горечь от бессмысленной утраты. |
