О, милое, прекрасное созданье,
Когда бы скинуть с головы семьсот годов,
Я, сняв хомут весенних ожиданий,
С тобою в море утонуть был бы готов.
В амурном море, или же восторга.
Но милостью неведомых начал,
С утеса безупречного востока,
Зажав руками белый идеал,
Сорвался вниз проклятием гонимый,
В толпе таких же неуемных бедолаг
Пустынной прелести, охрипших пилигримов,
В зубах державших рукотворный стяг.
И оглашался мир: - вся наша жизнь конечна,
Пресыщена грехами на земле.
Лишь дух любви, предел безумий вечных,
Отметился на каменной горе.
Отметился плевками унижений,
Исторгнутых проклятою толпой,
На грани беспредельного томленья...
И Богом стал униженный изгой.
Купаясь в озере отмеренной печали,
Над миром распластав величье рук,
Он истиной расколотых скрижалей,
В лоскуты рвал грехов извечных круг. |
прекрасных встретилось в пути!"
Но пилигриму, что есть силы,
всегда пора вперёд идти...