Приснились мне не мачты корабельные
И не комет лохматые хвосты,
Приснилось мне, что простыни постельные,
Вдруг превратились в белые кресты.
Те, что побольше, облепили стены,
Перечеркнули тёмные углы
И даже в ванной крест из мыльной пены,
Разбухший до размеров тесноты.
На кухонном столе, столкнув посуду,
Лежал крестом дрожащий звёздный свет,
В проёме двери чудился Иуда,
Нет, не Иуда, а его скелет.
Там темнота клубилась и густела,
Взахлёб глотая слабый лунный свет,
И сталь клинка меж рёбрами блестела
И чёрной сажей становился след.
Был звон в ушах и липкое зловонье,
И плесень проступала на стенАх,
И корчилось, сжимаясь заоконье,
И душно к горлу подбирался страх…
Проснулся я под смятой простынею,
Струился пот холодный по спине,
И усмехалось Солнце золотое
За рамой в перекрещенном окне. |
