Волна зелёная… Сочится жаром день…
Огромный пляж – на побережье их немало…
При всём желанье не найти густую тень…
Сезона летних отпусков пора настала.
Роман курортный, лёгкий и простой,
Случайной страстью свяжет пары ненадолго.
Забыты принципы и нравственный устой –
Ведь нет от них на пляже летнем толка.
И как среди такого буйного разврата,
Который летом с первых дней и до конца,
Найти любовь, что навсегда и без возврата
Отметит юные невинные сердца?
Но как-то раз, в желанье море увидать,
Поэт приехал, когда лето догорало,
Чтоб под шуршание волны стихи писать –
Морская гладь его спокойствием пленяла.
Поэт тот юный постепенно угасал,
А все врачи руками только разводили –
Они не знали, от чего он умирал,
Что за болезнь его подтачивала силы…
Ночами часто в одиночестве гулял,
Пред тем, как сесть за стихотворную работу.
Однажды девушку на пляже повстречал:
Она, как в зеркало, заглядывала в воду.
Любуясь ярко-золотыми волосами,
Напоминающими утренний рассвет,
Он подошёл, чтоб с нею встретиться глазами
И разглядеть, какой у них разрез и цвет.
Он убеждал себя, что делать так нельзя,
Но опоздал – она к нему шагнула встречно…
Поэт смотрел в большие карие глаза
И понимал, что утонул он в них навечно.
С тех пор работал над поэмой только днём –
Друг другу ночи все влюблённые дарили.
И ночи те казались им волшебным сном,
Об очень скором расставании забыли.
Но вот закончил он писать свою поэму,
Ещё грустнее и задумчивее стал,
Всё чаще поднимал отъезда тему,
Но с ним уехать ей, увы, не предлагал.
Она понять старалась, в чём её вина,
Она с ума от мыслей тягостных сходила:
Зачем глухая, как Китайская стена,
Разлука с тем, кого так сильно полюбила?
Он, разглядев в больших глазах её страданье,
Как мог, пытался поведенье объяснить:
«С рожденья жизнь моя – лишь смерти ожиданье,
Самой судьбой мне не позволено любить –
Висит проклятье над семьёю с давних пор,
Когда язычество и ересь процветали…
И то проклятие – мой смертный приговор:
У нас в роду мужчины рано умирали –
Они сгорали от болезни, как и я,
А от какой, я до сих пор и сам не знаю.
Непозволительная роскошь для меня –
Жена, которую на вдовство обрекаю…»
«Я знаю, как судьбу нам обмануть,-
Она сказала.- Должен ты на мне жениться,
А после сядем на коней – и в дальний путь,
Чтоб от проклятья навсегда освободиться.»
Их свадьба быстрою и скромною была:
Крик чаек – вместо марша Мендельсона,
Его свидетелем – прибрежная скала,
Её свидетельницей – гладь морского лона…
Прошло три дня и собрались они в дорогу –
К горам заброшенным, в пещерный дикий край,
Что неподвластен был ни времени, ни Богу –
Аскетов Мекку и отшельнический Рай.
Они скакали на конях и шли пешком,
Взбирались по отвесным горным кручам,
Питались ягодами, спали под дождём
И улыбались грозовым вечерним тучам…
Уже два месяца скитаясь по горам,
Нашли пещеру, в ней решили задержаться.
И стали вместе по утрам и вечерам
Оздоровлением по йоге заниматься.
И стал поэт тогда всё чаще замечать,
Что сон крепчает, тело силу обретает
С тех пор, как начал горным воздухом дышать.
Но вдруг увидел, что жена недомогает.
Она открыла свою тайну в час закатный:
Он к середине лета папой должен стать.
Поэт сказал: «Пора с тобой нам в путь обратный!» -
Он не хотел ребёнка риску подвергать.
Домой дорога отнимала много сил,
Ведь в той дороге их уже не двое было.
Жену он нежностью, заботой окружил,
Чтоб чуть полегче трудный путь переносила.
Однажды вечером, устроясь на привал,
Поэт сказал жене: «Ты знаешь, дорогая,
Ещё не всё я о проклятье рассказал,
Женитьбы скорой нашей не предполагая.
Легенда та гласит, что если вдруг
В семье родится двойня – брат с сестрою,
Прервётся смертью вычерченный круг
И обходить все беды будут стороною…»…
Июль… Крик чаек в воздухе морском,
Толпа курортников флиртует и смеётся…
Прибрежный южный маленький роддом…
А на крыльце поэт волнуется и мнётся.
Прорезал жаркий воздух детский крик –
И напряжение достигло апогея:
Ещё немного – и судьба откроет лик.
Он сжался в страхе, мертвенно бледнея…
Сквозь стёкла слышен шум, он всё сильней.
Поэт, уставший в неизвестности томиться,
К жене поднялся, чтобы быть поближе к ней,
Но вышел доктор и велел остановиться:
«Я сожалею… Не смогли мы ей помочь –
Был организм двойной нагрузкой перегружен.
Крепитесь, ведь у вас есть сын и дочь.
У них остался лишь отец – и он им нужен.»…
Промчались двадцать лет, как лёгкий дым…
Поэт с детьми в пансионате появился:
Дочь – мамы копия, похож на папу сын.
Он, без жены оставшись, так и не женился.
На берегу тем летом часто их встречали –
Он навещал места те памятные вновь.
Он говорил, а парень с девушкой внимали
Его рассказу про красивую любовь…
2007г.
|
