В одном краю когда-то жило племя,
Жило себе привольно и не втяг.
Но тут явился княже не ко время,
Толь швед он был, а толи был варяг?
История как будто изогнулась
Немыслимой гиперболы дугой.
И сколько лет уж с той поры минуло,
Одна беда сменялася другой.
А племя то взяло себе за моду
Терпением всех кнЯзей изводить.
На их многострадальную породу
Природе грех князей переводить.
Но племя к власти как-то попривыкло,
Себя не мыслит без нее пока.
И снова цикл сменяется за циклом,
А племя ищет ваньку-дурака.
И каждый раз тот ванька находился,
И сколько ванек видно впереди…
И каждый ванька пламенно божился,
Что он народ пригреет на груди.
И что лапши навешает на уши,
И фигу с маслом каждому под нос.
Народ замерз и очень хочет кушать, -
По-княжески решается вопрос.
Не оскудело племя мужиками,
И баб по пальцам невозможно счесть.
Они смутьянов голыми руками!
Достало племя княжеская честь…
И тот смутьян захлебывался пеной,
А после кровью видимо харкал…
Тем набивал себе посмертну цену,
А может, повышал посмертный балл.
А был он прост и мыслил о свободе,
Не верил он ни в Бога, ни в Царей.
Но не учел смутьян закон природный -
Князья не любят этих бунтарей.
И вот бедняги этого не стало…
А племя что? А племя все живет.
Оно привычно пило и страдало,
С вождем оно, а значится – народ. |
