Она мне сказала: «Прости, возвращаюсь я к мужу».
И долго ни строчки. Быть может, ей больно - не знаю.
А я все ж не верил в то, что стал ей больше не нужен.
Так жизнь научила: всегда между строчек читаю.
Я долго не спал по ночам, сигареты и кофе.
Ее не виню, ведь она мне все честно сказала.
А что же мне делать с моей нестихающей болью?
Про это гитара мне пела, кричала, шептала…
И в каждом окончании куплета я брал диез невольно.
Я помнил: мечтой живут поэты , хотя порою больно.
Диез - он на полтона возвышает, ты каждой нотой ближе…
И вновь бекаром в памяти всплываешь, но смысла для печали я не вижу.
А время шло… собой лады стирая под пальцами моими.
А я писал в стихах: «Привет, родная,»- рифмуя твое имя.
И отправлял их в никуда, как в вечность… Вновь брал диез -
И ты вернулась, женщина-беспечность, я вновь воскрес!
И вот сегодня, когда я лишь тебе играю, что написал за ночь,
Я в каждом такте вновь себя сжигаю, мне не помочь.
И даже если завтра снова повторится… уйдешь к нему,
Пусть лишь два слова в твоей памяти хранится: «приму», «пойму».
Пока есть шанс, я жду тебя любую - в улыбке и в слезах.
Не скрою, что тебя к нему ревную, но не в словах.
Пусть в каждой ноте допоет гитара, что я не смог.
Прошу одно, но много или мало? Храни вас Бог…
И в каждом окончании куплета беру диез невольно.
Я помнил: мечтой живут поэты, хотя порою больно.
Диез - он на полтона возвышает, ты каждой нотой ближе…
И вновь бекаром в памяти всплываешь, но смысла для печали я не вижу.
Покуда я могу писать: «Привет, родная,» - рифмуя твое имя,
Куда бы ни ушла – вернешься, знаю, любви во имя.
А значит, смысл есть в ночах бессонных, я в это верю.
Ты не стучись, когда подходишь к дому: открыты двери.
29.08.2009 |