Кто читал про буревестник, молча восклицает в крике,
Это ж надо, так нажраться, чтоб летать как эта птица,
Чайки, глупые бакланы, на него с испугом смотрят,
Когда он взмахнув крылами, пену с волн срывает клювом,
Он больной, и это видно, разве может право птица,
Так орать и в этом крике, никакого нету смысла.
Он наверно жаждет бури, той что нам вовек не надо,
Он подлец и провокатор вызывал ее однако.
Хищник подлый, буревестник, злых вестей зловредный вестник,
Взять бы в раз и понадрезать крылья, этой мерзкой птице.
Он кричит уж спасу нету, очень гадко и противно,
Терпят все. А эту сволочь удавить бы в самом деле.
*****
Толстый пингвин взял и спрятал тело жирное в утесах,
Он не может громко крикнуть, так как он зажат стенами.
В этой хитрой толстой птице очень много разуменья.
Скрытой мудрости природной в этой неказистой птице.
Он над пеной не летает, над волнами не кружится,
Он в скалу скорей забился, задом чуя непогоду.
В этой тушке столько смысла, столько жизненного счастья,
Если б смог, то он бы крикнул – нам пингвинам бурь не надо.
Нас и так на свете мало, чтобы бурей наслаждаться,
Очень мы миролюбивы, никому не досаждаем,
Знать живем себе на льдине, ловим рыбку в океане,
А вокруг другие птицы, нас все время обижают.
Чайки – воры яйца тырют, когда в воду мы ныряем,
А бакланы паразиты, наши гнезда разоряют.
И касатки, и тюлени, нам все время досаждают,
Подвергают геноциду, съесть хотят все племя наше.
Мы ж как бедные евреи, постоянно убегаем,
Как снаряды вылетаем на спасительную льдину.
А недавно появились, на огромной серой льдине,
Той, что кораблем зовется, странные большие звери,
Мы их сразу полюбили, мы на них похожи были,
Так-же крыльями махали, и на двух ногах ходили.
Нас они не обижали, всем подарки пораздали,
Пирсингом всех наградили - всех вокруг окольцевали,
И теперь мы все крутые и не надо ненароком,
Трогать, или же в натуре обижать как бы напрасно.
Вдруг как прыгнем дружно в море, жиром как раздвинем волны,
И поймете вы сейчас же, хуже быть худым, чем полным.
****
Фридрих с Карлом все мечтали, что-то там насочиняли,
Революции пророки в облаках своих витали,
Было много шума, криков, море все разволновали,
И от волн тех бурь далеких миллионы пострадали.
Пострадали все: пингвины, чайки, глупые бакланы,
Буревестников безмозглых те же птицы заклевали. |
Тогда бы Максим Горький не стал бы глашатыем революции, и не сочинил бы свою песнь, не подкинул бы идею потомкам.