Простой караванщик,
я ей не чета,
но ночью она,
падишаха мечта,
войдет в мой шатер
и, уверовав в чудо,
безумец, я рад
посещению буду.
Позволю любимой
стыдливо открыться,
Чтоб губ ее сладким
шербетом напиться,
Нарушить закон
установленный, строгий
Я не побоюсь.
Есть любовь - есть итоги.
С алеющей кровью
мой стон, ее крик
запомнит песок.
Саблю бросит старик.
В глазах его вспыхнет
безумный огонь
и сразу угаснет:
Нам верен лишь конь.
Взобравшись в седло,
натянув удила,
седок твердо молвит
- распутной была.
Склонится нукеров
услужливо ряд:
покорность с молчанием
– жизнь, говорят.
Бархан, осыпаясь,
изогнутым телом
шатер поглотит,
ставший саваном белым.
Песчаные волны
пустыни безбрежной
под ветром споют
о любви нашей нежной. |