Ты бежишь через лес, он тебе еще с детства знаком.
Ты когда-то сюда прибегала "зеленым" щенком.
Здесь седая волчица кормила тебя молоком,
Все обиды и страхи шершавым слизав языком,
Выть учила тебя, прославляя владычицу ночи.
А когда ты окрепла, волчица ушла за луной.
Ты тогда поняла, как же страшно остаться одной,
И, три ночи провыв под разлапистой старой сосной,
Ты узнала, какой же тебе достаются ценой
Твои лапы, клыки, и луна, и премудрости волчьи.
Ты идешь через город и смотришь на тысячи лиц.
Своей жизни ты здесь пролистала немало страниц.
Ты снимала с деревьев котов и кормила синиц,
Ты жила, не сгибая коленей, не падая ниц,
Не прося и не веря, и точно не чувствуя страха.
В этом городе ты обрела и любовь, и печаль.
В горне улиц и двориков ты закалялась, как сталь,
И, глотая соленые слезы, твердила: "Мне жаль,
Вас, не знавших свободы, не видевших синюю даль,
Не способных до солнечных высей подняться из праха"
А теперь ты одна. Их законы тебе ни к чему.
Серой тенью скользя, рассекаешь полночную тьму,
И тебя не поймать, и тебя не понять никому.
Только Ветер, тебе подвывая, свистит: ”Я - пойму!”
И гудят светофоры, и ночь раскрывает объятья.
Эта тонкая грань разрывает тебя на куски,
Только ты не отступишь, с ума не сойдешь от тоски.
Ты пройдешь до конца этой узкой шершавой доски
И однажды почувствуешь – боль отпускает виски.
И наточишь клыки,
И сошьешь себе новое платье. |
