Теперь не жду от мира ничего,
С него довольно моего присутствия.
Ведь плотский мир по сути зла дерьмо.
И разума духовного отсутствие,
Разложит пред Создателем пасьянс,
И каждый в нем познает место главное:
Кто вознесет народы в жуткий транс,
А кто в покой, или желанье праздное.
Кто оправдается страданием потерь,
Пролитием крови в полях сражения.
И кто-то же закроет черной своре дверь,
И кто-то вдруг вернет слепому зрение.
Оценятся на праведных весах,
Поступки и предел плотских желаний,
И вот тогда великий Божий страх,
Спалит в геене ложное сознание...
Ожесточилось сердце менестреля,
Не может он о радости пропеть,
Когда о детях говорят, как о потерях,
И матерям в утробу рвется смерть.
Не может бард вязать былые строки,
Как только в завывании снаряд,
Летит туда, где слушают уроки,
Где взрывом завершается парад,
По случаю прощания со школой.
Звонок последний, как шальной набат,
Гремит над миром, заглушая боли,
Отдавших жизни родненьких солдат.
Остановитесь, карой заклинаю,
Я амбразуру смерти задавлю,
Последним издыханием в трамвае.
Я вас, людей, по-прежнему люблю... |
Точней
только стреляют, люди ? в людей.