Ох, подкузмили мне хохлы
Да, ладно, ладно – украинцы!
Мне написать бы о любви,
О ночи, где щебечут птицы…
Но птицы ночью не поют?
В орнитологии – не дока.
Вороны точно не дают
Заснуть порой хоть ненадолго.
А тут майдан, несчастный Крым,
С любовью нами поглощённый,
И снайперы стреляют с крыш,
В народ крещённый-некрещённый.
Я помню, помню тот ботсад
Тот дочернобыльский, с сиренью,
Его к Днепру ленивый спад
Да, это было в воскресенье….
На тёплом дёрне пили мы,
И вниз лилась сирени лава.
Как беззаботны и хмельны
мы были, и стояла справа
с воздетым в небеса мечом
Угрюмая стальная нэнько,
И байки были не о чём,
И Днепр серый тёк близэнько.
Сплошной волной сирень лилась
И рвали глаз её оттенки,
И власть. Умела нежно красть,
И руки не чесались к стенке
её поставить и спустить
Курок нагана вороного.
И сладко так нам было пить,
И пить спокойно, много-много.
Мы не пропили ту страну,
Она сама себе пропилась,
Растаяла, как снег в весну,
Что вдруг с циклоном накатилась.
Опять, опять верчусь, как болт
С неумно сорванной резьбою.
Хотел же о любви, и вот…
Но что же делать мне с собою?
Жизнь, пощади, не лезь вовнутрь
Ковшом жестоким, пыльным ржавым,
Уйди хоть на мгновенье, ну!
Не жаль нутро сухое жалом!
Смеёшься гадко над людьми,
А ведь они твои же дети…
А я хотел-то о любви,
Да видно нет её на свете. |
