Она его ругала дураком,
И обсуждала с верною подругой.
Он ненавидел долг, и платежом,
При людно обзывал кичливой дурой.
Она вставляла колкости в слова,
С презрением цедя их сквозь жвачку.
Ей лучше бы смолчать, но не могла,
Не ведала, что может быть иначе.
На швах* срывали голоса свои.
По всюду разлетались пух и перья.
Когда ругаться больше не могли,
То тихо, по змеиному шипели.
В чем истина причины той войны,
Их бурного друг-друга нетерпения?
Да просто они были влюблены,
Такая вот любовь бывает первая. |
