Старой рельсы брус метровый "отсидел" своё сполна,
Четверть века, срок немалый, здесь на зоне провисел.
И прощальным резким звоном растекается волна...,
Он и колокол, и рында, даже "голос" не подсел.
Звал сидельцев на работу и безвинных и виновных,
А для тех, кто верил в Бога, был, как вестник вечевой.
Насмотрелся этот рельс, - душ заблудших, тел бескровных,
Гасли жизни очень быстро от болезни лучевой.
И всего одна - то буква, не родник, - рудник проклятый,
Где урановые копи, там последний всем приют.
По - хозяйски, из - за туч, месяц вынырнул горбатый,
С вышек, тени вертухаев, всё по лагерю снуют.
Ночь прощальная сегодня, рельсу цепи расковали,
Он лежит теперь "свободный" и ненужный никому.
Всё отдал рудник своё, вот и лагерь закрывали,
Рассуют всех по этапам. Нет "амнистии" ему.
Утро было очень хмурым и прошлось по перекличке,
Ропот тихий, лай собачий, удивлённые глаза.
Ждали все, вот - вот раздастся, "голос" рельса по привычке...
По нему роса катилась, а казалось всем, - слеза. |
