Вы нежны и благородны, а наивностью ребёнка
Так похожи на принцессу, только принцем мне не быть.
Я немного толстокожий и рычу, как собачонка,
И, наверное, кусаюсь, если очень попросить…
Но от этого, пожалуй, есть единственное средство –
Слов пронзительных и чистых, легче пуха тополей,
Извлекаемых ночами из немыслимых контекстов
В свете несколько коптящей керосинки на столе.
Вот тогда я, как ни странно, принц и нищий, шут и гений,
Я могу потрогать звёзды и погладить Млечный Путь,
Потому что он, замёрзший этой полночью осенней,
Забежит ко мне погреться и немного отдохнуть…
Я его, подвинув кресло, усажу к теплу камина,
Небольшою кочергою угольки разворошив.
А ещё мы поболтаем и попьём чайку с малиной –
Ведь иначе очень грустно в этом мире будет жить…
Но, увы, камин под утро станет печкою обычной,
Растворятся канделябры, а остатки пирога
Станут ломтиком ржаного хлеба. Словом, всё привычно,
И в окошко, как обычно, глянет мокрая тайга.
Я, конечно, всё придумал, коротая вечер длинный…
Дочка сядет на колени, вложит мне ладонь в ладонь
И шепнёт: «А помнишь, папа, мы сидели у камина
И задумчиво глядели на пылающий огонь…»
И увижу я мгновенно, как-то вдруг легко и сразу,
Безо всяких переходов и подобной ерунды,
Лошадь синюю в цветочек, небо в капельках алмазов
И улыбчивой собаки в небе странные следы… |
С теплом и уважением, Эд.