В изящных пальцах чуть дрожит бокал с вином,
бросая блики на раскрытый томик Блока,
а тишина ночная шепчет за окном
о пережитом, неизбывном и далёком...
Уж время за полночь и спать давно пора,
но нет конца и края нет тревожным думам.
Примет, предчувствий, воплощений - до утра
идёт игра без фейерверков и без шума.
Ах, эти шорохи полночной тишины
и восковой свечи трепещущее пламя!..
Вновь по стеклу скользят космические сны,
чтоб до зари в лиловой мгле кружить над Вами.
Опять Вам грезится, небесный мотылёк,
в огне, колеблемом дыханием неровным,
тот силуэт... Сегодня он, увы, далёк...
Легли снега меж вами саваном огромным.
Ему, увязшему в глуши лесных чащоб,
поют сверчки об одиночестве постылом,
о счастье, брошенном средь городских трущоб,
о самом нежном, самом звёздном, самом милом.
И те же свечи, те же мысли, та же мгла
и вкус полыни на губах - он не обманет,
и - еле слышные - звонят колокола,
по ком-то плачущие в утреннем тумане.
Не скоро кончится мучительная боль.
Она терзает нас то звоном, то скольженьем
неясных образов, жестокою игрой
вдруг оживающих зеркальных отражений.
И память чайкой бьёт крылами по волнам,
взлетая молнией над острою скалою.
Уходит ночь с последней каплею вина,
ночь без тепла, как печь с остывшею золою. |
