5
А толпа, между тем, прибывала, росла,
заполняя пространство от края до края.
Вдруг ко мне подошли два серьёзных козла,
очень вежливо с ними пройтись приглашая.
Их манера держаться, повадка и тон,
а тем паче, рога - всё без слов мне сказали.
Никому не советую спорить с ментом
ни в осеннем лесу, ни на Курском вокзале.
Будь он трижды козёл или, скажем, баран,
мент - не страшный злодей, а закона блюститель.
Повидавший немало диковинных стран
был я разных событий участник и зритель.
Для меня это - пройденный в жизни урок.
Руки за спину, непринуждённой походкой
прохожу мимо плахи, поставленной впрок,
где от скуки палач зубоскалит с красоткой.
Опершись на испытанный острый топор, -
что за дело, по чьей погуляет он шее? -
весельчак прихорашивал рыжий пробор
частым гребнем, подаренным пухленькой феей.
Старший шёл впереди и прокладывал путь
в разношёрстной толпе, угрожая рогами.
Позади - молодой, важно выпятив грудь,
громко топал кривыми не в меру ногами.
А вокруг только лица скучающих дам,
полонённых толпой воздыхателей нежных,
да животные разных мастей, тут и там
окруживших кикимор и прочую нежить.
6
В неприметной ложбинке, укрытой кустом
одичавшей малины неяркой расцветки,
размещён пост охраны с сибирским котом.
Тут же - главный отдел полевой контрразведки.
За дубовым столом - всем знакомый кабан, -
в светском обществе бабник и плут, он на службе
знал три вещи : удавку, кастет и наган,
забывая на время о чести и дружбе.
Слишком туго затянут жандармский мундир,
но не спрятать клыков в завихреньях щетины.
Да и запах..., как-будто сортир для мужчины
вы сменили на дамский, простите, сортир.
Волосатые руки скрестив на груди,
по бокам его с мрачной ухмылкой на лицах
ожидают сигнала один, как один,
двое сытых и пьяных матёрых убийцы.
Холодок неприятный ползёт изнутри.
Будут бить, - информирует внутренний голос,
но глаза острым блеском отточенных бритв,
упреждают удар. Тишина раскололась.
Провожу свой коронный и падает враг,
опрокинув два стула и стол вместе с шефом.
В изумлении охнул опешивший хряк,
растеряв весь апломб, оказавшийся блефом.
Разошёлся по швам очень тесный сюртук.
Это вам наперёд, дармоеды, наука!
В своё время я на спор валил по пять штук
годовалых быков. Но об этом - ни звука!
Ненароком такой учинил я разгром,
положив и кота, и козлов, и охрану,
что дубрава пять лет вспоминала потом
сотни воплей, потрясших лесную поляну.
Я был зол, как три тысячи триста чертей
и крушил всё подряд суковатой дубиной.
Вдруг,как вкопанный, встал средь поверженных тел,
рядом с троном увидев склонённую спину.
То молил о пощаде седой, словно лунь,
старый леший, упав предо мной на колени,
а остатки нарядных придворных и слуг,
разбежавшись с испуга, толклись в отдаленье.
|