Писалось со смехом в присутствии друзей в 1994-1995.
К настоящему времени друзья погибли.
Одного забили ногами армянские малолетки.
Другого убили и повесили в Нягони.
Третьему нанесли тридцать ножевых ранений
Четвертого сжег в его квартире киллер, нанятый Председателем городской думы.
Пятый сломал руку, заполучил гангрену и повесился.
Шестой умер от цирроза.
Седьмой ушел из жизни таинственно и тихо.
Смерти остальных пяти - "естественны" (странное словосочетание "естественная смерть", которое подразумевает не только "не естественную", но и "сверх естественную".
Рваная киноплёнка (6 из 12)
РВАНАЯ КИНОПЛЕНКА
1994 - 2033 & 1/4
Улица Банная. Башня кирпичная.
Мост через реку Кишмиш.
Что-то случилось у нас необычное.
Странно: на улице тишь...
Что-то свихнулось в небесной механике:
Время с пространством замкнулось на нас.
Город Кишмиш, бывший чистеньким, славненьким,
Больше не радует глаз...
Башню снесли. Улицы нет.
Вместо друзей – интернет.
Нано-шпионы, нано-убийцы,
Новые боги. Безликие лица.
Кишмишская песнь
"Мы будем петь и смеяться, как дети!"-
Нам скучно жить без этого на свете!
* подпеснь первая *
Над городом, как будто над Кишмишем...
А может - над Мельбурном или дальше
Объект кружился в чем-то непонятный,
Известный под названьем НЛО.
Об этом может кто-то уже слышал,
По крайней мере как-нибудь услышит
Наверное об этом уже пишут,
Да только вот не знают ничего.
В объекте круглом троица сидела.
Сидела молча и на мир взирала.
Взирала молча и забрать хотела
Кого-нибудь достойного с собой.
Казалось бы - достойных было много.
На деле - мало, даже - слишком мало.
А если были, то не те, что надо:
То - жадный, то - дурак, то - голубой...
На Банной, что в Кишмише, жил-был Гена,
Который средь соседей слыл лентяем,
Его все звали просто - "дурень Гена"
Поскольку ничего он не украл.
В конце концов, он на народных стройках
И, даже на заводе не работал.
Не строил БАМ, плотин и небоскребов,
Не рыл каналов, не сушил болот.
Не вырубал деревьев, не рыбачил,
Птиц не стрелял, не одевался модно,
И даже (не шпион ли он масонский?)
Не пил он водки, в карты не играл...
Соседи очень Гену не любили.
И потому (для шутки, это - ясно!)
То окна выбьют, то сожгут стог сена,
Отравы кошке бросят в колбасе...
Что тут поделать! Это мы умеем:
Шутить над теми, кто не отомстит нам,
Смеяться над калекой или старым,
Не помня, что такими будем все...
Итак, в Кишмише жил один бездельник,
Который не работал, не учился,
А жил, как говорится, с огорода:
Посеял – вырастил – сварил – поел.
И даже муху не обидел Гена,
Поскольку жалко было Гене муху.
"Что муха?- размышлял он тихо.
- Без мухи звери будут не у дел.
Без мухи птичка с голоду завянет
И паучок без мухи захиреет.
И человек, который царь природы,
Без мухи, может тоже б захирел...
Она приносит, чай, не меньше пользы,-
Отбросы общества, перегоняя в землю
И этим плодородье повышая,-
Чем те, кто те отбросы произвел..."
Ещё он рисовал и наряжался
В тряпьё и генеральские одежды
Ходил в них в церковь, в баню, на вокзал.
Но для чего всё это – сам не знал.
Знал обо всём лишь Филя без тулупа.
Но Филю в Африку позвали невзначай.
Вот троица, увидев скромность Гены,
Забрала Гену в мир свой параллельный.
За то, что он нисколько не разрушит
Покоя своей скромной простотой...
* * *
Вот мир перевернулся, и - ага!
* подпеснь вторая *
А в городах Мельбурне и в Кишмише,
И в Африке, и даже - в Антарктиде,-
Вдруг время перепуталось с пространством
Поскольку не с чем путаться еще...
Слова перескочили на страницах.
В учебниках переменились знаки.
Планеты закружились по-иному.
И по-иному думать стали все.
Заплавали по небу водолазы.
Запела гулко птица Лесопуза
И Петр Первый в джинсах фирмы Левис
Гулял по территории Союза.
А с берегов Гишпании далекой
Корбль отплыл, неся в себе полмира.
И вел корабль тот шкипер неизвестный,
Одетый в неземное одеянье...
Куда уплыл корабль, набитый златом
Из царства грозного Гишпании далекой?
Куда снесло подарок сей богатый?
Где он пристал, гоним сердитым роком?
Не знал никто. Да это и неважно.
А важно то, что как-то жил в Кишмише
Один матрос флотилии амурской.
Матроса звали просто - Виктор Шитов,
А иногда - "Мамбо", вот в чем загадка!
Лишь изредка на лавочке, под вечер,
Надев свои любимые галоши,
Рассказывал всем Виктор неказисто
Про чудеса своих морских походов...
И про другие вещи, что бывали,
Иль может - будут, или быть не смогут.
* * *
Вы скажете стихи мои абсурдны?
Вы скажете, что слог мой неказистый?
Вы скажете: «нет логики и вкуса»
Вы скажете…, а впрочем – наплевать!
Найдите в мире нашем поднебесном
Хоть гран, хоть скрупул…
Драхму здравосмысла!
Найдите в мире нашем кривдо-правдном
Ум, совесть, справедливость, честь!
Пиноккио в сторонке тихо плачет,
Как лгут они – «избранники народа».
Все лгут, особенно – правдисты.
Зелёные – губители природы,
Юристы – генераторы насилья,
Все гуманисты – суть – садисты,
Политики – сплошные мизантропы.
В сторонке, за кулисами, за ширмой.
Играют в Мир седые кукловоды.
Лениво споря, сколько же убить им
Чтобы спалось спокойней и уютней.
В Кишмише тоже умные бывали...
* подпеснь третья *
"Кишмиш! Как много в этом звуке!",-
Сказал Мамбо знакомому поэту,
Который в ссылке тем и развлекался,
Что с удочкой беседы проводил
На берегу равниного Кишмиша...
Поэт об этом другу написал
Сергеичу, как будто - Александру,
Который, к счастью, тоже был поэтом.
И иногда дуэльным пистолетом
Он в мух кидал. А может и - стрелял...
Не знаем мы.
Но захотел Сергеич
Про Шитова поэму написать:
Историю Мамбо, как человека
И как легенды - людям донести!
Но перепутал.
Как-то после бала
Он выбросил записки о Мамбо,
Которые он спутал с пьяным бредом,
Написанным в михайловском лесу.
Не знал поэт, что он лишил шедевра
Весь мир рабов, голодных и господ.
И больше не прочтут уже потомки
Тех строчек, в коих говорится, что:
На крайнем юго-западе Сибири
Среди равнины, вроде бы - Кишмишской
На берегу реки Кишмиш печальной
Был расположен город аномальный.
И НЛО летали над Кишмишем.
И экстрасенсы группами гуляли
В банкетном зале среди рюмок "экстры",
А люди были вовсе аномальны:
Спроси про "дважды два"- никто не скажет!
Зато любой сопливый токарь-пекарь
Расскажет всем, как управлять Вселенной
И как повешать надо президента
За то, что тот других не убивает,
Как убивали до него другие,
За что других любили и боялись...
Путь из Кишмиша долог и короток.
Куда б ты ни пошел - назад вернешься.
И поезда стучат мимо Кишмиша,
И самолеты мимо пролетают.
И жизнь идет ни шатко и ни валко,
Как говорил художник Тыко Вылко.
А может и не Тыко, но - художник.
А может и не Вылко, а Ахремов...
И не художник вовсе, а диспетчер.
Который больше вице-президента.
Хотя бы ростом, если не зарплатой.
Но это - к слову. Но никак не к славе.
О славе слово. Наш Кишмиш - бесславен.
Заводы поизводят из металла
То горы стружек, то - металлолома.
И фабрики работают на славу.
Точней - на Славу, Колю или Петю.
А может быть - на Ваню-дуралея...
В Кишмише все довольны и смеются.
И вечерами смотрят телевизор
Про сплетни из Америки далекой...
***
Много было батек у Викторьи,
а вот пораженье - сирота...
(Автор застрелен)
* подпеснь четвертая *
Однажды темной ночью по Берлину
Прошел моряк по кличке Виктор Шитов.
Но этого никто и не заметил.
Не сообщили люди, куда надо...
Не посидел наш Виктор в Моабите.
Не рассказал, как туго им живется
В стране Германии под гнетом капитала.
Прошел наш Виктор, так и не увидев
Ухоженность земли и аккуратность
Дорог, построек, фабрик и усадеб...
Приказ был Вите дан: "Соединиться
С флотилией Амурской на востоке".
И Виктор, долго думать не привыкнув,
Рванул на запад, ибо знал,что круглый
Наш Шар Земной. Недаром он закончил
Четыре класса и еще б учился,
Да призван был во флот, в Кронштадт,
В учебку, которую закончил он заочно
(Картошки чисткой больше занимаясь
И моя гальюны еженедельно...)
Так по полям, лесам и водным гладям
Наш Виктор пробирался к своей цели.
А в это время грозный хитрый горец
Писал закон от имени народа.
От этого испортилась погода
И шторм унес матроса в океан.
Там, плавая на досках и без досок
Скрутил наш Виктор восемь папиросок,
Но их украли гнусные пилоты
С авианосца типа "Интерпрайз".
Однако, невзирая на погоду,
Матрос шел Зюйд - Зюйд-Вест и скоро встретил
Корабль без палубы, без мачт и без руля.
Но Виктор ничему не удивился
Не помахал приветственно флажками,
А просто крикнул: "Нам на Амазонку!"
И бодро перебрался через борт.
Корабль поплыл. И знал наш Виктор гордый,
Что траверзом пройдет Тобаго, мимо
Того, кого все звали Робинзоном,
Большевики же путали с Керзоном
И слали на Тобаго ультиматум,
Кончавшийся традиционным матом.
* * *
О, эта Африка, налево от Кишмиша!
О, дикие народы! О, пираты!...
* подпеснь пятая *
Но Робинзон не получал открыток,
От жителей древнейшего Кишмиша.
По поводу второго урожая
Картошки на заснеженных полях.
Кишмишцы были очень простодушны:
Любили мух, молились на галоши
Ходили по субботам за грибами
В Борки - лесок, что за "коровьим" пляжем.
Их москвичи любили и боялись.
Но не грибов, конечно, а кишмишцев.
Но москвичей кишмишцы не любили
За то что те не чтят своих героев.
Которые пока что неизвестны,
Но будут! В этом нет уже сомненья...
Но это к слову...Главное же в том,
Что Африке на берегу Лефини
В поселке под названием Буамбе
Внезапно объявился миллионщик,
Который торговал рабами ловко.
И звали миллионщика не Чомбе,
Не Сен Жермен, не Гена и не Фофан.
Не царь Гвидон и даже - не Лумумба...
А Виктор Леонидович Григорьев,-
Пират морской. Свирепый и жестокий.
Его боялись многие на море,
Но все дрожали от него на суше,
Подобно листьям финиковой пальмы
Под злым напором ветра с Антарктиды.
Один лишь человек, что жил в Буамбе
Не испугался злобного пирата
А звали смельчака того - Мобуту.
Один ходил он на реку Лефини,
Чтобы поймать живого крокодила.
И много уж переловил он тварей,
Но Данди в сети так и не попался.
Не знал Мобуту,что великий Данди,
А может быть и - Ганди,но не важно,-
Уплыл куда-то: толь на Амазонку,
Толь - в Индию. В Мадрасе его ждали...
И вот Мобуту стал тропить пирата.
Следил за ним и днем, и даже - ночью.
Увидел где он прячет миллионы,
Узрел Мобуту блеск его сокровищ.
Но главное: увидел африканец,
Что прячет книгу Виктор Леонидыч
В ращелине, от золота подальше.
Должно быть, дорожил он книгой,
Поскольку столь ее усердно прятал.
И вот однажды, когда джунгли спали,
Мобуту тихо вышел из засады,
Прошел беззвучно мимо всех сокровищ
И вытянул из щели ту книжонку...
Тотчас ударил гром, раскрылись своды.
Узрел Мобуту все на свете тайны.
Поднялся ветер. Ураган. Торнадо...
По крайней мере, так ему казалось.
На самом деле это злой разбойник
Ударил смелого Мабуту по затылку
Из-за угла, не по-мужски, коварно,
Мешком, где пыль хранилась золотая.
В Бразилии пришел в себя Мобуту.
Но было поздно: гнусный фазендейро
Уже надел на гордого Мобуту
Стальные цепи, что терять не жалко
Тем пролетарьям, кто их и не имеет...
А злой разбойник Виктор Леонидыч
Швырял крузейро в стороны, как щепки.
В угаре пьяном девушкам портовым
Смеясь рассказывал, он про корабль
Весь в золоте, алмазах и сапфирах,
Весь в жемчуге, смарагдах, бриллиантах...
А охранял корабль некто - Виктор Шитов!
Который высажен был к Робинзону Крузо
На Тринидад, а может - на Тобаго...
***
Окутано Глорией море Тимора.
И долог до Азии путь...
(вольное переложение с сибирского
на австралийский и - обратно)
* подпеснь шестая *
В Австралии, среди большой пустыни,
Где золото на скалах добывают,
Шел путник весь в обмотках и обрывках.
С шинелью в скатку, в рваной бескозырке.
Он шел и ночью темной, и по солнцу.
Жилье искал, но так и не увидел.
Он слушал птиц, да так и не услышал.
Аборигенки путника кормили
Червями, змеями, личинками, мышами...
А мужики дарили бумеранги
И что-то вслед напутственно кричали...
А Виктор Шитов... Ну,конечно,- Шитов!
Шел по пустыне длинной и далекой,
Чтоб выйти к морю и быстрей добраться
Туда, где было место его службы.
И по дороге, чтоб не скучно было
Он все рассказывал попутчикам кудрявым
Про родину, про снег и про галоши,
И про соседа Гошу с костылями,
Который мог метать их даже лучше,
Чем все аборигены бумеранги...
И про реку Кишмиш, которой равных
На свете нет. Послушайте, поймете:
"Наша река глыбока.
Есть места, где скроет быка.
Рыба есть.
Рыбы не счесть.
В день поймаешь пять или шесть.
Иногда - одну или две, но - каких!
Не найдется посуды.
Не найдется покуда.
Не найдется сосуда для них.
Бочка - мала. Цистерна - худа.
Вот банка консервная, это - да!
А в реке вода... Не видать дна!
Очень мутная эта вода.
У соседа у Тимошки
Утонули в речке ложки.
Вслед за ложками - гармошка.
А за ней - и сам Тимошка.
Отыскали в речке ложки,
Воду начали хлебать.
Вот на дне лежит гармошка,
А Тимошки не видать...
Неужели проглотил
Тимофея крокодил?
Неужели - кашалот,-
Изумляется народ.
Говорят, вчера акула
В нашу речку завернула...
У Феклуньи лучший сказ:
Съел Тимоху водолаз!
Тут приехал сыщик Кузькин.
На трамвае из козла.
И спросил тут сыщик Кузькин:
- В чем, товарищи, дела?
У меня,- сказал нам Кузькин.-
Где-то мысль одна была...
Никогда, клянусь, ребята,
Никогда меня, ребята,
Ни минуты, ни секунды
Голова не подвела...
Самый умный сыщик Кузькин.
Отодвинул пистолет.
Самый умный сыщик Кузькин
Съел за ужином обед.
В это время мальчик Костя
В луже, что была рекой,
Вдруг заметил чьи-то кости
И запел: "За упокой...".
Но не тот наш сыщик Кузькин,
Чтоб сказать: "Ну, всё - ку-ку!"
Микроскоп достал наш Кузькин,
Стал разглядывать реку.
- Вот!- воскликнул сыщик Кузькин,
Что-то ногтем подцепив.
- Кто не верил в то, что Кузькин -
Лучший в мире детектив?
Проглотила Тимофея рыба страшная одна.
Гинфузорией - ботинком называется она.
Тут же мастер - детективщик
Нож из сумки достает.
И рукою твердой сыщик
Рыбе распластал живот.
Тимофей на свет явился.
Шибко громко матерился.
Взял гармошку, ложки взял,
Руку Кузькину пожал,
Сел на лодку и уплыл...
Вот такой он крокодил!
Вот такая вот река
Мимо дома протека...",-
Тут Виктор вдруг заснул на полуслове.
И завалился на свою шинель,
Оставив племя в грустном размышленьи
О том, что никогда им не увидеть.
Такого чуда: снега и реки,
И города чудесного - Кишмиша,
В котором ходят жители в галошах
И даже - в тапках! И на босу ногу!
Аборигены Виктора укрыли
Его шинелью, чтобы спал как дома…
Спал Виктор, снилось ему море.
Кишмишское, конечно. Как иначе?
А ночью в полудреме - полубреде
Он песни пел про бочки с омулями
И бормотал загадочные речи,
Пугая этим красочных шаманов:
- Мамбо! Вперед! Вперед и не сдаваться!
Нас слава ждет в Кишмише, возле бани!
Амур зовет! Флотилия не дышит,
Покуда Виктор Шитов не приходит!
***
Послесловие:
В данном наборе слов больше смысла, чем в сборниках ООН, ЕС, парламентов и средств СМИ за последние пять лет.