Коль будем жить, то чувствовать нам должно;
Коль будем чувствовать, нельзя и не любить.
(А.Н. Радищев)
Как мне милы!
Если вдруг кому-то станет,
клин журавлиный интересен,
с грустинкой осени по стае,
а радостью, возврат весенний
И ты захочешь так же жить,
теплом на юге согреваясь,
самостоятельно кружить,
в сугробы детства возвращаясь...
И босоногой сказке той,
сказать спасибо, будет мало,
за память прошлого, покой,
заботу брянщины, и мамы.
*********
И говорю им, как вы милы!
Родимый солнцем, я дышу!
Я чувствую, пока люблю,
что должно быть,
мой край
ранимый
*********
Живу свободною душою,
порой в весенние сомненья,
и надышаться лип, не скрою,
целебен воздух искупленья,
всё не хватает тех мгновений,
скажи, — зачем и почему?
Клин журавлей, такой ранимый
ты объясни мне, край родимый,
живёт по Сольнице судьбой,
так дед назвал, журавель, свой?
Ведь он рычаг скорей, шарнир,
он механизм поднять кадушку,
назвать колодец — Журавель?
Ума не хватит в той избушке.
Напоминает даже пушку,
над чашей учинив ловушку,
секрет кубышки и пирушку,
от девушки и до старушки...
Хранит насмешку у мальчишки,
журавль я с пушкою сверял,
смотрю на герб, вот это пушка!
А присмотреться, — то кадушка.
То поле ржи из колосков,
а журавлиный клин колодцем,
испить свободы за любовь,
за нас хранит с лучами солнца...
Видать с тех пор, зимой и летом,
стоят по краю, журавли...
с земли по-птичьи окликая,
небесных братьев той мечты.
Уходит ввысь, и не боись!
Надеждой сей себя питая,
досталось, видимо, не всем,
во поле снег, а сын их, в стае.
А стаял снег и вот вам стая,
Прилетели! Земляки!
Стоя правды не отыщешь,
сто столпов не пустяки.
Нарастая, возрастая, чистая она,
простая, вот уж стая, не пустая
не болтая и плутая, даже и перелетая
Всех по-русски, окликая...
Если вдруг кому-то станет,
клин журавлиный интересен,
в Клинцы прошу, и всем напиться,
из журавлиного корытца!
С грустинкой осени по стае,
и радости, возврат весенний,
сошлись корытце и копытце,
край Стародубский, в середине...
Всего семь нот, а сколько звуков!
Колодец синий, Синин мост,
Вщиж и Святск, Трубецк и Рогов,
Старый Ропск с Орминой прост.
Севск, Сураж, Росусь и Мглин,
Пацинь, Воробеин, Радощь,
Карачев, Локоть, Колюды,
Кузнец, Топаль и Медведи...
Могилёвцы, Сачковичи,
Казаричи и Смолевичи,
Дурни, Пятовск и Решётки,
Лопатни да Лотаки,
Изяславль с Рогнедино,
Комаричи и Навля,
Не говорю уж за Ардонь
и посёлок Банный!
Иордань она приветит,
Локоть и Старой Кривец
Злынку, Почеп, Новозыбков,
Гору Красную с Беседью,
да Погар, Унечу, Климов,
Брянск собрал седою сенью,
Любень, Кветунь воедино,
побеседовать под тенью...
А ставку ставим на лошадку,
собрали в кадку всю загадку,
верёвку вяжем к гусаку
улыбку прячем, Языку.
Наш путь из греков во варяги?
Да нет, к Земле и Сольнице.
В наших силах, парус клина,
фарт в порту и вольница.
У нас всё есть! нам надо знать:
а что искали здесь другие?
«от Ломоносова до дней»,
нашли ли тот язык, в Пальмире?
Предпочитают звук на пробу,
от Ломоносова и выше...
а ниже взять они не могут,
или нельзя, иль кто-то свыше?
*********
Посередине, значит, мы...
А это пропасть, между прочим,
Да! исчезают журавли,
Язык мой,
друг мой,
мне, и отчим?..
*********
А в наших сёлах, Льзя и Ветках,
рек Сольниц всех не перечесть,
и с доброй памятью о предках,
Он объяснит, была бы, честь!
А он велик, и он могуч!
Язык раздумий той одежды
«от Ломоносова к Олегу»,
несёт журавль свои надежды.
И молвлю я, сердцам милое,
поэтов, соль земли, amore:
Я встретил вас и всё былое...
А где же кружка?
Выпьем
с горя!
Послесловие:
Сегодня англичане празднуют День медиевиста, а завтра наш день.
Улыбнитесь! История написана так, что Брянщины в ней нет.
Просто нет: ни Стародуба, ни Погара, ни...
Не на того Дурня напали!
