Как грустно. Прощается осень.
И кленовый листочек, шурша, завершает полет.
Будто просит о чем-то, он жалобно-жалобно просит,
Он вернуться хотел бы обратно в родимый свой дом.
Просто осень ушла, а зима, вот, уже на пороге,
И листок бьет пурга, посыпая его сахарком,
Белым-белым и нежным как облако, чистым, как горе,
Новым-новым, прекрасным-прекрасным, и милым, при том.
Вновь закружит в неведомом танце
Белый снег, ну а вьюги сыграют ему снежный вальс.
Полетят в небеса белой снежною нежною стаей
И улыбки, и нежные грезы, мечты сентября.
Просто осень ушла, а зима уже в доме ютится:
Не согреться, ни душу, ни тело свое не согреть.
И лишь стаей в окне улетают озябшие птицы,
А названье им: Вера, Любовь, Надежда и Смерть.
Тишина. И есть время подумать
Над тем, что не допето, не сказано, что не сбылось,
А рука вновь спешит тихо ударить по струнам
Шестиструнки, и вспомнить всех тех, кто остался в былом.
Просто осень ушла, а зима снова греет мне душу
И поет за окном мне с присвистом о счастьи моем:
Белом-белом и нежном как облако, сильном как стужа,
Новом-новом, прекрасном-прекрасном, и милом, при том.
Ноябрь 1999 г. |
