Крошке Элизабет было чуть больше, чем восемь:
Мягкие рыжие кудри и взгляд слегка озорной.
Часто терзала родителей наивным детским вопросом:
''Что же такое за чувство, сладкое чувство - боль?''
Мать проводила время чаще всего на кухне,
Отец пропадал на работе: там просто сущий ад.
Лиззи опять ломает свои надоевшие куклы,
Лиззи не знает, что делать. Лиззи выходит в сад.
Там цветники, деревья, клумбы и куст сирени,
Вопли голодных пташек, кормящих своих птенцов.
Элизабет не до живности, она садится под тенью
И отрывать начинает с ветки листок за листком.
Мама кричала, что плохо, что так поступать не надо,
Что дереву тоже больно прощаться с родной листвой.
А Лиззи покорно за нею шла из вечернего сада
И тихо шептала: ''Но всё же... Что же такое боль?''
Ночью, когда все спали, Лиззи стоит у постели,
Наивно шепчет молитву: ''Господи, дай понять...'',
Крестится милый ребенок, покорно привстав на колени,
После ложится Элизабет в теплую тихо кровать.
Шорох раздался из сада, скрип, и землей запахло,
К малышке в окно вползает сирени оборванный куст,
И голые ветви точными, мстительно-точными взмахами
Рубят ребенку пальцы, быстро входя во вкус.
На крики проснувшейся Лизабет в страхе бегут родители,
Лиззи трясет обрубками, довольна сама собой:
''Мамочка, папочка, видели? Видели? Видели? Видели?!
Я наконец-то узнала, что же такое боль!'' |
