Тают под первым снегом чернила
Стемнело рано, ещё вчера.
Пусто. Ветер. Невыносимо сыро
И совершенно не светла игла.
Память и соль остаются шрамами
Погасили фонари, сойдёт и так
И гулко несётся по Зимнему мрамору
Судьбы комиссарский шаг
Камин разожгу книгами, письмами
Пыль стряхну и встряхнусь глотком
Ждать и верить мне кажется уже смысла нет
Только угол за каждый новым углом
Растерянность втирая в щетину ладонью
Я смотрю как ворота штурмует снег
И смиряюсь с новой бессмысленной ролью -
просто смотрящий на снег человек
Вечность, летящая над дворцовой
Парад планет на млечном плацу
Ты вдруг заговорил со мной, белобровый,
Я слышу твоё дыхание по лицу
Но все что ты сказал или ещё скажешь
Ветер и время по улицам разнесёт
И все, что ты мне, пречистый, оставишь
В луче фонаря танцующий снеговорот
Боль, которую я монетами в карманах хоронил
При каждом шаге неровном напоминает
Я же тебя, ты помнишь, просил
Не бросай, как всегда и всех все бросают
Не оставь, прости и укрой
В бурю февральскую, шпалерную, лютую,
летящую от моста к мосту над Невой
следы и номера телефонов знакомых путая.
Вот и все. Мелькнула метелью снежной
Спина твоя в свете огня растрального
С тобою не честен. С нею не нежен
ты ушел. И она уйдет.
Однажды
Вечером ранним.
И тогда я последний раз в этой жизни
Оглянусь на догорающий утренний Невский
Больше мне, Питер, тебя не вынести
Мы никогда не были по-настоящему вместе
Ни Бога, ни места, под снегом чернила
И зимнего горб и палец Столба
И ветер, и ветром вдруг арка завыла
Прощай. Здесь все кончено.
Вечно твой
Я. |
