Чьего – то зла окаменелось из рыхлой памяти во сне,
Имея наглость или смелость, прильнула истово ко мне.
Намяв бока кричала в ухо: ну, что поэт, попался враз,
Затем шептала зло и сухо: настал и твой последний час.
И ты, пройдя огни и воды, придумай напоследок снов,
По милости больной природы, каких тебе не хватит слов.
Когда предстанешь в миг заката, перед Создателем своим,
В молитвах сур, в поклон раката, как бессловесный пилигрим.
Простит ему Аллах великий, проступки в благе теплых жен.
И юных дней любви попытки, и бой кровавый, где сражен,
Был предводитель несмышленый, наследник памятных царей.
Простит Всевышний труп сраженный, и славу южных королей. |