Кто-то прочёл этот стих и разочаровался - не фан. А ведь это интересно: заглянуть на минутку в то, как и почему думают так люди на той стороне планеты.
МАГДАЛИНА – СЕМЬ БЕСОВ
МАГДАЛИНА – СЕМЬ БЕСОВ
Мария Хоув
“Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов…”
Лука 8:2
Первый: мне всегда было некогда.
Второй: Я не такая, как ты, – со мною не может случиться то, что случилось с тобой.
Третий: меня всё раздражало.
Четвёртый: завидуя, я изображала сострадание.
Пятый: жизнь какой-то там тли мне не казалась очень ценной.
Тля презирает меня? Но я не переставала думать об этом.
И комар туда же – только взгляни на его лицо.
И муравей – только взгляни на его вилкообразное тело.
Окей. Во-первых, я была занята.
Во-вторых, я ошиблась,
приняв решение лететь именно в тот день, тем самолётом и тем рейсом до обеда, чтоб раньше быть на месте, -
мне не следовало спешить.
В-третьих, если бы я не прошла мимо того места на улице, когда взорвался дом.
В-четвёртых, я состою из кишок, костей и крови да тонкий слой кожи поверх всего.
В-пятых, мёртвые казались мне живей живых.
В-шестых, когда я коснулась своей правой руки, я должна была коснуться левой, и если я коснулась левой руки чуть сильнее, чем я сначала коснулась правой, я должна была снова коснуться правой, чтобы убедиться, что чувствую их одинаково.
В-седьмых, я знала, что дышу, - выдох был признаком жизни и это взбесило меня.
Мне срочно нужна была маска, ненавижу это слово – марля, -
дышать через неё, чтобы не чувствовать запах внутренностей остальных, который услыхала я, едва вдохнув.
Нет. Это было во-первых.
Во-вторых, я так спешила. И времени совсем не оставалось. Как же это всё произошло?
Как жизнь дошла до этого?
В-третьих, есть не могла я ничего, едва еду увидев наяву, отдельно от себя, в тарелке или чашке.
Окей. Это было во-первых. Я вечно не дочитываю до конца.
Во-вторых, никогда бельё, как надо, не высыхает в сушке.
В-третьих, никто меня не знал по-настоящему, но думали, что знают.
Да если б люди думали так много обо мне, как я о них, - к чему бы были разговоры о любви?
В-четвёртых, я была сама в себе. И никому не позволяла считать меня своей.
В-пятых, я была убеждена, что никто не знает столько, сколько знаю я.
В-шестых, всегда казалось, что каждый чувствует всё так же, как и я.
В-седьмых, умирая, мать издала ЭТОТ звук, и рот её свернулся вправо, открылся настежь, воздуха ища...
тот булькающий звук, и очень громкий - пришлось нам громче говорить.
Не перестаю его я слышать – хоть годы уж прошли – в магазине, улицу переходя -
нет, не сам звук – а жажду жизни её тела, столь явную, которую она всегда скрывала.
А я о чём всегда мечтала?
Пласты асфальта, кривые зубы тротуара, сдвинутые вбок - тем, что снизу проросло.
Оно, что снизу проросло, есть тот самый первый бес. Он был всегда со мной -
и то, что мне казалось, если расскажу тебе об этом, ты ровно не поймёшь меня.
2008
Черновой перевод: 30 октября 2016 года
Marie Howe was born in 1950 in Rochester, New York. She worked as a newspaper reporter and teacher before receiving her MFA from Columbia University in 1983.
MAGDALENE - THE SEVEN DEVILS
Marie Howe
“Mary, called Magdalene, from whom seven devils had been cast out”
Luke 8:2
The first was that I was very busy.
The second—I was different from you: whatever happened to you could
not happen to me, not like that.
The third—I worried.
The fourth—envy, disguised as compassion.
The fifth was that I refused to consider the quality of life of the aphid,
The aphid disgusted me. But I couldn’t stop thinking about it.
The mosquito too—its face. And the ant—its bifurcated body.
Ok the first was that I was so busy.
The second that I might make the wrong choice,
because I had decided to take that plane that day,
that flight, before noon, so as to arrive early
and, I shouldn’t have wanted that.
The third was that if I walked past the certain place on the street
the house would blow up.
The fourth was that I was made of guts and blood with a thin layer
of skin lightly thrown over the whole thing.
The fifth was that the dead seemed more alive to me than the living
The sixth—if I touched my right arm I had to touch my left arm, and if I
touched the left arm a little harder than I’d first touched the right then I had
to retouch the left and then touch the right again so it would be even.
The seventh—I knew I was breathing the expelled breath of everything that was alive, and I couldn’t stand it.
I wanted a sieve, a mask, a, I hate this word—cheesecloth—
to breath through that would trap it—whatever was inside everyone else that entered me when I breathed in.
No. That was the first one.
The second was that I was so busy. I had no time. How had this happened?
How had our lives gotten like this?
The third was that I couldn’t eat food if I really saw it—distinct, separate from me in a bowl or on a plate.
Ok. The first was that. I could never get to the end of the list.
The second was that the laundry was never finally done.
The third was that no one knew me, although they thought they did.
And that if people thought of me as little as I thought of them then what was love?
The fourth was I didn’t belong to anyone. I wouldn’t allow myself to belong to anyone.
The fifth was that I knew none of us could ever know what we didn’t know.
The sixth was that I projected onto others what I myself was feeling.
The seventh was the way my mother looked when she was dying,
the sound she made—her mouth wrenched to the right and cupped open
so as to take in as much air… the gurgling sound, so loud
we had to speak louder to hear each other over it.
And that I couldn’t stop hearing it—years later—grocery shopping, crossing the street—
No, not the sound—it was her body’s hunger
finally evident—what our mother had hidden all her life.
For months I dreamt of knucklebones and roots,
the slabs of sidewalk pushed up like crooked teeth by what grew underneath.
The underneath. That was the first devil. It was always with me
And that I didn’t think you—if I told you—would understand any of this—
2008
Marie Howe was born in 1950 in Rochester, New York. She worked as a newspaper reporter and teacher before receiving her MFA from Columbia University in 1983.
