Ты видишь меня на кристально пустом снегу,
И веришь, что рядом, и образ всегда с тобой.
Зовешь, и помыслить не в силах, что я не лгу.
Останусь невидимой, тихой, к тебе немой.
Молчу, чуть касаясь лишь пальцами хладных губ,
А ты все терзаешь меня — не даешь покой.
Брожу я по свету. Вхожу в дом любой, в покой.
Следы оставляю на белом, как свет, снегу,
Мечтая почувствовать снова касанье губ.
Быть рядом, дышать, ощущать. Жить одним тобой.
Ответь, отзовись, дай мне знак, но молчишь. Немой.
Но может, теперь это я себе только лгу?
Поверить не в силах — и снова, и снова… Лгу,
Пытаясь сберечь ненадежный уже покой.
Забыл, отпустил — стал чужим, и ты впредь не мой.
А я только тень — и на прошлом, и на снегу.
И всё, что случилось — забыто теперь тобой.
Я шепот, сорвавшийся ночью со спящих губ.
Касания рук, кожа к коже, и серце с губ.
Ты клялся, что нет: «Я люблю, никогда не лгу…»
И я оставалась до ночи всегда с тобой,
Снежинкою хрупкой рассыпался наш покой.
И что теперь стало — дороги-пути в снегу.
Оракул замолк, он ошибся. Теперь немой.
А я только тенью брожу по земле немой —
Ни стона, ни вздоха с холодных, как иней, губ.
Следов не заметить на белом, как пух, снегу.
Но я так надеюсь, что снова… и снова лгу —
Ты плакал и звал, растревожен был мой покой,
Так может, любима поныне я все ж тобой?
Убита тобой и оплакана лишь тобой,
И в землю опущена бледной, нагой, немой.
И камень гранитный поставлен хранить покой.
Ни стона, ни крика с холодных умолкших губ.
Закрыты глаза, даже в смерти теперь я лгу —
Меня не искал ты на белом, как свет, снегу.
Покой не нарушит сорвавшийся шепот с губ.
Вот теперь я с тобой. Ты стал как и я — немой.
Я смерти не лгу — мы встретимся вновь на снегу. |
