Жизнь в монастырь лишь тело привела,
Душа осталась там, в древне, с ними,
В избе сгоревшей в нищенстве до тла...
И матери другое дали имя.
Она осталась матерью в миру,
Её там звали мамкой и Надюхой.
Обилие на свадебном пиру,
Жизнь обернула хлебушка краюхой.
Жених стал вскоре пьющим мужиком,
Отцом детей, боящихся папашу,
И дебоширов местных вожаком.
А детство ело из трёх мисок кашу...
Сбежал, спасая шкуру пьяный зверь,
А мать в огне, детей искав, горела,
Но не открылась в детский ад ей дверь...
Жизнь сберегла убийцу от расстрела. |