Верстовыми столбами на небе присторились краски:
От закатных обмылков до пробников на густоту.
И менялись во тьме припасённые стильные маски,
Прифасонив обличие к Божьему свято-персту.
Ночь примерила звёзды, да месяц надела короною,
Посмотрелась в земные озёра, довольна собой.
Облака распушила в причёске и в царствие сонное
Вышла по-королевски дорогой высот столбовой.
В это время уже погасли окошки деревни...
Только изредка лаем собаки кромсали покой.
Даже ветер-шалун, неуёмный извечный кочевник,
Будто встал в послушанье под чьею-то властной рукой.
А на небо смотрели глаза, покорённых бессонием,
Примечая красу ненаглядную в пролитой тьме.
И казалось, что стало в округе изрядно просторнее...
Словно миру всегда было тесно в дневной кутерьме.
Оступилось на дальнем пороге причудливых сказок
Невесомое чудо, рассыпав росу по земле.
И прибавилось воспоминанье о счастье к рассказу,
Всё ещё не дотлевшему с прошлым в закатной золе.
И о скором рассвете уже замечталась бессонница...
И уже обещаньями полон был ночи подол.
И понять невозможно: Ночь - скрытности строгой сторонница,
Или, всё-таки, новых свершений негласный посол. |