От памяти некуда деться.
Родителям мудрым назло
моё бестолковое детство
уже бестолково прошло.
Моя бестолковая юность
свои заявляет права.
Исчезли боязнь и угрюмость,
пришли колдолвские слова.
Судьба не озлилась, не взъелась
на бесцеремонность мою.
Придёт бестолковая зрелость
в проигранном первом бою.
Нахальным мальчишкой останусь,
и встретить я должен суметь
свою бестолковую старость,
свою бестолковую смерть.
«Попал!»– засмеются, - «Проверьте –
он чинно под камнем лежит»…
Но разве окончится этим
моя бестолковая жизнь?
На то и была бестолковой
и за нос водила судьбу,
что – разве потерпит оковы,
уместится разве в гробу?
Придут на могилу поэты
и те, кто умеет любить,
печатью отмечены этой
над всеми другими людьми.
По чарке за всех шелопутных,
и, значит, чуть-чуть за меня,
за понявших мысль, что лишь путник
оценит приветность огня.
За тех, кто умеет наплюнуть
на все колдовские слова…
И вновь бестолковая юность
придёт и заявит права.
И я (кто сказал, что я мёртвый?)
присяду у скорбной плиты
и чокнусь с друзьями за чёрта –
он тоже из нашей среды.
1971 год
|
