Мне ли не помнить полонез
Огинского — тот самый.
В тот день я в форточку залез
к тебе. Там были дамы.
Поправил я свой котелок.
Одёрнул новый китель.
Все ноты помнил назубок.
Гитару взял. "Простите!
Имею честь сыграть для вас.
Сегодня я в ударе.
Исполню всё, как на заказ,
как нимфа на кифаре".
И звуки плавно полились.
И лица розовели.
Но видел я лишь твой абрис.
Да книжку Руставели.
Её изящная рука
держала. И перчатка
дрожала звукам в такт слегка —
волнительно и сладко.
А у меня волшебный шар
в груди горячим солнцем
пылал, как огненный пожар.
И свет блистал в оконце.
Но я тогда не спасовал.
Подал с последним звуком
кольцо... Сто деток Бог нам дал.
И двести сорок внуков...
|
Но я тогда не спасовал.
Подал с последним звуком
кольцо... Сто деток Бог нам дал.
И триста рОдных внуков...
Заставил заулыбаться!