Милый Грей, как я сильно страдаю,
Нет уж сил мне терпеть эту боль.
Гложет, точит меня, пожирает,
Изнутри сумашедший огонь.
Заходила в чужой и не милый,
Дом, в котором чужая постель.
И ложилась на стены тоскливо,
Серых мыслей рисунка пастель.
Так текло монотонное время,
Черных стрелок разбитых часов.
Унося Ассоль дальше и дальше,
От счастливых её берегов.
Уносило туда, где нет жизни,
Где нет завтра, вчера, нет теперь.
До момента, когда осторожно,
Поздним вечером скрипнула дверь.
На пороге стоял старый боцман,
Нервно кепку в руках теребя.
И в предчувствии нового горя,
Под Ассоль колыхнулась земля.
Мялся старый свечой у порога,
Не решаясь сказать Ассоль весть.
Как не слушались боцмана ноги,
До чего же хотелось присесть.
|