Зарядье, это что-то за рядом, из ряда вон... или сзади, или выше. Волшебство!
За рядом
Москве матушке в наряд:
Мост парящий, как я рад!
Все снуют вперёд и взад,
Я с толпой, как на парад.
От начала до конца бы,
я гадаю, я же русский,
мне полёт понять хотя бы,
может мост мне будет узким;
мне б пролёт ума постичь,
напророчат - быть беде!
поле в пластик чтоб не стричь.
что-то новое, в судьбе…
Как гулять мне по Москве?
Молодёжь и старички,
из окраины в тоске,
ищут Поле, кулички…
Сердце так переиначит,
ляжет как он, над водой,
что зарядье термин значит,
над Москвой, моей рекой?
Я ж с Московки, от сестрицы,
передать привет приехал,
и не каждый день в столице,
и сейчас мне не до смеха.
Площадь Красная, красиво!
И куранты бьют как раз,
Я ж не знаю, не плаксивый,
- Ряд и Купол, что для вас?
Колбасы везде навалом,
Спуску ж некому давать!
За Васильевским я валом,
мне в столицу - позевать.
Мелким бесом, лесом-лесом,
интерес мне, до звезды.
Со своим я, интересом,
- Ах, красавицы котлы!
Гимн сыграют, залюбуюсь,
Под гармоничку ж, налей!
В расслабуху, не торгуясь,
сам киваю, - Мавзолей!
Минск-герой, герой и Киев,
Брянск героем, так не стал.
Времена, значит, такие:
за что дед мой воевал…
Прав Державин. Соловки.
Был далече, как писал!
На Кивач кивал с тоски:
прахом всё. И рисовал,
вновь мне трели соловья,
Соловки-соловушки:
Пересвет да Ослябя,
Есенина головушке.
Стена памяти осталась,
дай бог памяти с какой?
Остальное ж поменялось,
рядом враг, а тут… герой.
Да, бабла ввалили много.
Наигрались со страной,
вертанули перед богом,
интерес их? боже мой…
Где земля наша богата,
там порядка в ней и нет:
Племя вражье мимо хаты,
на призыв варяжьих бед*.
Граждане миряне, - Время!
Ряд Мерятинки мне мил:
Любо-мило. Племя-меря,
всех правило из мерил!
Мерить племя, это вилы,
знать, настали времена,
вот такое, брат, мерило!
Честью мерить племена.
И из каждого окошка,
что окошка - прямо в дверь!
Мне стучат коты и кошки,
европейский чисто зверь…
Месть еврея? вот обидно,
он же русский, хоть еврей,
Ослябя, бля, что за имя?!
Чьих же будет, Челубей?
Соловей разбойник где?
День и нощь вещует...
Чую, скоро быть беде -
уж дома не ночует.
Кто там: пети, кони, васи,
- Я, в какой стране живу?
Если Вову встречу, здрасьте!
Если встречу, пришибу.
Есть гарант, едрёна-шкворень.
Здесь, по знаниям - вопрос:
Белорос имеет корень?
Великорос - молокосос?
Фиг с кого отрос он вам,
лишь бы тихо, мирно…
- Малороссию ж жидам?
Это слишком жирно!
Суд рядили по Дунаю,
как семь раз отмерили ж,
чего резать, вдруг не знают,
но в кого-то верили ж…
И вознёсся он главою,
Суть, да отчекрыжили!
Семи пядей, с булавою,
а меряне выжили…
Вот торжище, так торжище!
Мысль отторгнется с меня,
- На какую ж тут арбищу,
Калите, да впрячь коня?
И уж больно странно очень,
- Сам на курицу похож…
А ножищи, между прочим,
от ушей! тут пропадёшь.
Что калитка, двери настежь,
проходной какой-то двор.
Что в гостиницу, в ненастье,
Хлебом-солью и, притвор!
После доброго шлепка
мне в гостинице не спится,
с одного всего всего хлебка,
Петушок какой на спице?
Вспоминаю Питер лёжа,
таж, масонская херня, -
Око там, немного ёжась,
или скошена стерня?
Через тернии и к звёздам,
не видать земли ни зги.
Где вы мальчик, хепибёздный,
притираю я мозги!
Мимо лобного с опаской,
ну, Василий, ну хорош!
Как стоится, башне Спасской,
Под курантами за грош?
Может лихо, может пусто,
что ж, Великий не звонишь?
Ниже ростом? это грустно,
встал, за рядье золотишь.
Ряд за рядом от волненья,
дух взобу спёрло границ,
и под дых стихотворенью,
пробираюсь - перлы ниц.
За предельно пониманья,
за рубеж речной волны,
за предел, всего сознанья,
в круге узком старины:
- Хорошо-то как! Убого…
Замечательно творенье,
и накрылось бедным слогом,
тазом медным омовенья.
Что без дна оно бездонным,
для ума - пищевареньем,
ряд за рядом монотонным,
- Куполом! стихотворенье.
Ведь у таза нету сглаза.
Что за лесом - то залесье,
Что за ра, будет - зараза,
Есть ли разум? Куролесьте,
выше солнца поднебесье -
без краёв - бескрайняя!
вдруг жа-ра? - идёт всё лесом,
и все разом, - Край-ня-я!
И ищи-свищи то Поле,
где Донским Димитрий стал!
день рожденья доброй волей,
отмечаться перестал.
А ряда нет - ищи зарядье,
как за дном - Задонщине:
здесь варяг противоядье,
Мам-с Ева побоище…
В языке мне русском, узком
подобрать эпитет сложно:
Клин парящий! это грустно.
Круг начальный! невозможно.
За границей с пониманьем,
- Мишу-ра под кумполом?
Слава богу, чьим стараньем,
всё накрылось: Ку-по-лом!
Как-то скупо, перья в лом,
что бродяги к нам всё ходят?
Может, с куп-О-лом и злом
русь-варягов здесь выводят?
Как цыплят, куды с добром!
Положить весь спор к концу,
звездочётно, в путь ребром
Спаса куполом к яйцу.
Или цирк до поднебесной,
Скорлупой вознёсся, чьей?
Прекратить понос словесный,
в сердце Родины моей!
Вижу, вижу Мост парящий!
Я ж с толпой, как на па-ра-д.
За себя, сам говорящий, -
Москве матушке заряд.
Вот впердолил так впердолил!
Это кто ж ему творец?
Красный угол обездолил,
не спросившись под венец.
Надругался кол потешный,
обесчестил мост ларец...
Вот стою я, делом грешный,
в мыслях думаю... ездец!
Я прошу простить убогих,
как же им, не: О-хренеть?
О-дно-рогих всех двурогих…
там «жаРа» ж, О-зведенеть.
Там кураж велик поднялся,
«В лад и мир» к отмазке глаз:
Цып-цып-цып! Да обознался,
Сыплет злато мимо нас…
Вижу на излёте я:
Колбасило ж соловушку!
А весь двор - в помёте я,
курочкой по зёрнышку…
Значит, жди опять баранов
над Москвой и над Невой.
Повстречаюсь утром рано:
Мал-удал ты, да не мой.
Да и, «курица не птица»,
лихо лепится, куда?
- Чудо чюдное! Жарптица!
Змей-горыныча б сюда!
Было три башки стальные,
где-то потерялася.
Отчекрыжить остальные,
а звезда б осталася.
Астролябии ж здесь нет,
здесь прямой посыл.
Весь "орлы" несут куплет
курочкой в ослы.
Я же с краю, я не скрою:
- Всё не так, ребятушки…
Фаберже блин, расписное!
А внизу, цыплятушки.
