Как вольно мы порой трактуем строки,
Уподобляясь мудрецам хмельным.
И благо переводится в пороки,
И мертвые относятся к живым.
Что в принципе раздало вольнодумство,
Начало революций, смерти блажь.
И заслужили долю контрибуций,
Кто совершил по родине вояж.
Кто перевел прижизненный сценарий,
Во благо мира в список трудодней.
И в накопление базарное товарок,
Труды нелегкие весенних косарей.
Все на учет в разгул контор подсчетов,
На откупы лихих бухгалтеров.
Те настучали на дубовых счетах,
К расстрелу подведя директоров.
И власть стреляла у кирпичной стенки,
В затылки стриженные волей палачей.
Так замолчи, уже дрожат коленки,
Стакан вина в помин души налей.
Пусть растворится в пришлый понедельник,
Души забитой желтая тоска.
Вся жизнь кабак, и я поэт – бездельник,
И мне строгается у плотника доска.
Она послужит крышкой мрачной гроба,
Когда несчастного к стене весной сведут.
Следи бухгалтер, сквозь очечки в оба.
Ведь впереди великий неба суд. |
