О ты, чьи кудри для благочестья — соблазн опасный,
Уста которой едва приметны и тем прекрасны,
Поверь, не стал бы любой неверный так сердце ранить.
А может, вера так разрешает сердца тиранить?
Коль мимоходом так убивают улыбкой губы,
В уста-рубины вонзить отмщеньем хотел бы зубы.
Я лбом касаюсь твоих коленей, склонив колени,
Как пред кумиром склоняет брахман, творя моленье,
И если был бы кумир тобою, поверь, о пери,
Я впал бы тотчас, как этот брахман, и сам в неверье.
Но разве можно достичь Каабы моей любимой?
Лежат меж нами пески пустыни непроходимой.
Как я рыдаю, ужель не слышат любимой уши?
Я схож с певцами, что ждут от стражи великодушья.
Коль власть таится в тебе, о пери, как в мандрагоре,
В земле отыщешь глаза страдальца, сочащих горе.
И вечно будет в груди Хосрова дымиться рана,
Узор на перстне, запечатленный концом чекана.