Стоял на обрыве он, твёрд как скала.
И в море смотрели устало глаза.
Прощанья, сраженья, победы, любовь…
И память по кругу проноситься вновь.
Стал стар и от са́кса* устала рука.
Не счесть тех врагов, что пронзила она.
Был с юности воин и жизни другой,
Доселе не ведал нормандский герой.
Дракка́р* ему домом и крепостью был.
И вздыбленный парус моря бороздил.
Дружина ему заменяла семью.
И мать, и отца, и друзей, и родню.
Нет, горя не ведал. В боях находя,
Добычу и деньги, да чин храбреца.
В попойках, разбое он жизнь проводил
Покуда не встретил прекрасной Вели́н.
Ту девушку нежную, с русой косой,
С румянцем на скулах и взглядом – стрелой.
Туземку - славянку. Пугливую лань.
С глазами как редкий медовый янтарь.
Стан тонкий и гибкий. В браслетах рука.
Сначала боялась она чужака.
Зарде́лася макам, но глянула вскользь.
Понравился деве непрошенный гость.
Подвижна как ветер, смешлива была.
И всё щебетала чужие слова.
Не многое понял, но знал лишь одно,
Она называла «варягом» его.
Те дни и те ночи, той страсти вино
Забыть не возможно, ему не дано.
Пьянила, дурманила донник – трава,
Цветов полевых обожгла синева.
В сраженьях замёрзшая, пела душа.
Впервые на сердце, острее ножа
Любовь чародейка, оставила след.
Болел он и ныне, в прошествии лет.
Качнув головой, старый викинг прогнать
Пытался видения горькую рать.
В них в Ладоге тёмной мочилось весло
И в Хальград* уйти ему время пришло.
В них девушка грустная пела про то,
Что милый в походе. На пальце кольцо
Ей силы даёт его с верностью ждать.
Но вряд ли злодейки беды избежать.
Стоит на обрыве и сам как утёс…
Он к вольному морю корнями прирос.
Теперь далеки уж те дни, не вернуть.
Земного и ратного кончился путь.
Вздохнул глубоко. Дальних странствий ветра
Оста́лися в прошлом. На плечи рука
Ему опустилась. «Здравствуй, отец.
Я знал, что найду тебя здесь, мой беглец.
Пора возвращаться. В селенье нас ждут.
Там тинг* уж собрался и скоро начнут.
Сегодня я стану вождём наконец.»
И с гордостью глянул на сына вдовец.
|