1
Мой край, затерянный в раздумьях,
Покрытый марью сонный лес,
И лилий аромат безумный,
С озер воспрянул до небес.
2
Душа Литвы, как запах осени,
Как красно-желтых листьев краски,
Плодами маслянистой ясени,
В истоме сладострастной ласки.
3
Архитектурой городов средневековых,
И эпитафиями на надгробьях старинных,
Людей на веки разлученных,
Поблекших надписей и жертв невинных.
4
И терпкий аромат озерной тины,
Там сказка в дымчатой пучине,
Кусты, прогнулись от малины,
В густых пролесках древесины.
5
Литва - еврейский древний край,
Образованья, веры и науки,
И секулярных обществ, словно стай,
И кляйзмеров танцующие звуки.
6
Сегодня "Вильне бей Понар"
могильный комплекс катастрофы,
И группа престарелых пар,
Цветы вставляют в каменные штофы.
7
Еврейских улиц, сотни синагог,
Земля пропитана их гарью,
Лишь память вытеснить никто не смог,
Живущим с болью и печалью.
8
В один, вот из таких из дней,
Шел человек по улице еврейской,
Он не богаче был других и не бедней,
Он двигался походкой очень резкой.
9
Обрывки детства мозг перебирал,
Он вспомнил, как его передавали,
Через забор, отец его забрал,
И как вдвоем оттуда убежали.
10
"Ох, матка-бозка" вдруг подумал он,
Но почему, когда иду дорогой этой,
Опять я погружаюсь в странный сон,
Как будто просыпаюсь на другой планете?
11
Прохожему кануло 75,
Он жил один на улице немецкой,
Чтобы прожить, ходил он охранять,
Ларёк и магазин, что рядом на Полецкой.
12
Свою семью, он так и не построил,
Купаясь в сладострастьях и романах,
Однажды брак отец ему расстроил,
Невестка иудейка не входила в планы.
13
Учился он когда-то в польской школе,
Хоть внешностью славянской и не обладал,
Он патриотом польским был и словно поневоле,
Всех иноверцев гордо призирал.
14
Он так гордился королями Польши,
Историю отчаянно изучая,
Болеславы и Каземиры даже больше,
Чем образа с иконы привлекали.
15
В далёком детстве вспомнилось впервые,
Как в зеркале увидел образ незнакомый,
Смотрели на него глаза какие-то, большие,
И крючковатый нос, и говор шепелявый.
16
И волосы курчавые густые,
А не белёсые, славянские, прямые.
И вот тогда услышал он впервые,
Когда "жидком" его прозвали дворовые.
17
И как он не старался быть своим,
По воскресеньям на образа крестясь,
Среди погодок, был совсем один,
Усмешек и побоев сторонясь.
18
А тут их школу повели в бассейн,
В момент переодеванья он заметил,
Что у него особой формы член,
Сравнив себя с другими, он отметил.
19
Когда явилась первая любовь,
Как аромат сирени сладкой,
Она бурлила, прожигая кровь,
Она ходила по пятам украдкой.
20
С Копны спадающих волос,
Два светлых озера на этот мир смотрели,
И песней ангела, нежнейший Голос,
Смешался с отзвуками птичьей трели.
21
Вот наш герой изнемогая,
Решил признаться в чувствах ей,
И робкий стыд превозмогая,
Раз после школы он пошел за ней.
22
"Марыся", он позвал ее,
"Сказать тебе мне что-то надо",
"Ты жизнь моя, твое чело,
Твоя улыбка для меня награда.
23
Когда бежишь по лужам в школу ты,
Не вижу я дождя и града,
Ты солнца луч, ты свежие цветы,
Ты сладкий мед из ароматов сада".
24
Слегка потупив взор, и зубки оголив,
Она не стала отвечать ему,
А он опустошенный, душу ей излив,
Поплелся прочь ненужный не кому.
25
В семье их было братьев двое,
И также младшая сестра,
В полуразрушенном их доме,
Жила и бабка, мать отца.
26
Родители детей любили,
В особенности брата и сестру,
По выходным их в парк водили,
Мороженым кормили поутру.
27
Но что касаемо Арнольда,
Он был для них почти чужой,
И вроде не страдал от голода,
Не голый был и не больной.
28
Идя в поношенной одежде,
Что старший брат ему отдал,
Не знал он ласки, хоть и нежность,
К родным всегда он проявлял.
29
Бывало, что ругаясь с братом,
До драки доходил их спор,
Но как не странно, то, что он виновен,
Ему все ставили в укор.
30
Он делал всякую работу,
Что поручалась на дому,
А также каждую субботу,
Мыл хату ксендзу одному.
31
И ксендз платил ему исправно,
Благословляя и крестя,
Но домочадцы, все напрасно,
Ругали, деньги заберя.
32
Отец его начальник базы,
Тихонько мясо воровал,
Стараясь, он еды запасы,
Всегда рискуя, пополнял.
33
А мать его была кондитер,
Торты, готовя на заказ,
Носила серый в пятнах свитер,
Потратить денежку боясь.
34
Одна лишь бабка, мать отца,
Арнольда от души жалела,
И защищая "подлеца",
Его в объятьях своих грела.
35
А в понедельник, снова в школу,
Он возвращался не спеша,
И снова был для всех крамола,
Страдала детская душа.
36
Вдруг снова видит он Марысю,
А рядом с ней стоит весь класс,
Она завет его, чтоб рысью,
Предстал пред ней он в этот раз!
37
"Ну что в любви ты мне признался,
Тебя должна я испытать,
Чтобы со мной дружить остался,
Меня ты должен защищать.
38
А хулиганы - крепкие ребята,
Берут на глотку и умеют бить,
"Герой", как ты, не мастер спорта,
Ему обязан за меня отмстить!
39
К примеру, Янек в нашем классе,
Как настоящий хулиган,
Высокий и разряд по боксу,
В учебе троечник, профан.
40
Вот если Янеку ты сможешь,
"Геройски" шею наломать,
Тогда со мною точно будешь,
Все "вечерочки" коротать.
41
И наш герой сквозь стыд и страх,
Стал гладиатором любви,
Он был побит, ныл очень пах,
Лицо все в сенниках, в крови.
42
Лишь книги были для него,
Особым миром, чувств и нег,
Добро в них побеждало зло,
Того, что в этой жизни нет.
43
Он очень хорошо учился,
И поступив в Университет,
Вдруг в однокурсницу влюбился,
Любовь ее, вкусив в ответ.
44
Он был шокирован немного,
Попав в еврейскую семью,
"На них вина в убийстве Б-а",
Судьба подстроила свинью.
45
В семействе Шулы чувствовал он странно,
Хотя евреев сильно не любил,
Его преследовала мысль постоянно,
Как будто среди них когда-то жил.
46
Ему знакомы были их язык, манеры,
Их песни и вертлявых танцев мир,
Одно мешало, это чувство веры,
Распятый "с их участием" кумир.
47
И сон из неоткуда прорывался,
Собачий лай и плач, и крик людей,
И запах гари к небу поднимался,
Стрельба и топот с ржаньем лошадей.
48
И вновь картина передачи свертка,
Из рук родных, к отцу через забор,
И в холоде запряженная тройка,
Уносит в жизнь, судьбе наперекор.
49
В двойной душе – лишь свет небесный,
В двойной судьбе – любовь одна,
В двойном несчастье – мир чудесный!
В котором жизнь тебе дана!
|
Вот так новость! А я то думал там литвины живут!