Вьюга в окна ломится, воет зло, в горнице натоплено – благодать!
И какого лешего принесло Ванькину супружницу поболтать?
Щеки раскраснелися - спасу нет! Валенки обстукала, и к печи:
“Хлеб да соль! От Ванечки вам привет”. Греет руки зябкие да молчит.
В доме у Алёнушки чистота, на белёной скатерке пироги.
И прорвало бедную: “Муж достал, образумь болезного, помоги!
Ой, сдурел Иванушка, нету сил. Пляшет, пойлом потчует шелупонь.
Не пахал всё летушко, не косил, а какой выносливый был бы конь!
Добрая золовушка, лучше б ты братцу не перечила: пусть бы пил
Из копытца конского. Нищеты, горя бы не ведали. Свет не мил,
Петли стонут - душу рвут у ворот, не починит, делает всё назло.
В хате даже гвоздышка не забьёт… Нету больше моченьки жить с козлом”.
Взялся муж Алёнушки за ухват: “Хватит выть! Ты Господа не гневи.
Твой мужик в деревне был нарасхват, но виновна ты во всём, не они…
Кто его подначивал: по чуть-чуть? Он не пьющий сроду был, вот те крест.
А теперь без закуси заглотнуть может бочку полную за присест.
Бабьи слёзы, милая, что вода, да и Ванька выспится, не впервой.
Ладно, сядь пополдничать… Ты куда? Вот, опять обиделась. Бог с тобой...”
|
