Инстербург

Батальон сражался за город,
в котором не было птиц, –
вместо птиц в нём летали пули
и души упавших ниц.

А души теряли лица
и цеплялись за провода –
разлетелись от грохота боя
Божьи ангелы кто куда...

А город чернел от боли,
и лопались окна глаз…
Батальон усилием воли
выполнял боевой приказ.

И горели мосты и крыши,
и горел весь объятный мир…
От осколка в груди кончался
молодой ещё командир.

Матерился, скрипя зубами,
проклиная чёртову мать:
– За какой-то немецкий город
так не хочется помирать...

– Ничего, капитан, прорвёшься!
– Да какое – с такой дырой?..
– Не с такими ещё ребята
возвращались, бывало, в строй.

– Ладно, всё, лейтенант, я понял…
А теперь, я прошу, иди –
да накрой-ка меня шинелью, –
дай я лучше помру один...

Враг цеплялся за каждый выступ –
мы сражались за всю страну.
И мы приступом шли на приступ –
нам не нужен был враг в плену.

И чадили чужие танки…
Из костёла смотрел Иисус,
как людей убивали люди,
как от крови вошли во вкус…

И страдал контуженый город
от нелепой своей судьбы,
догорали в снегу, как свечи,
вековые его дубы,

из ладоней горящих улиц
пальцы вырваны фонарей...
И прицельно «фаусты» били
из разбитых насквозь дверей…

Батальон истекал за город
с искорёженною душой, –
он для жизни совсем малый,
а для смерти – такой большой.

Пал под ним капитан Климишин
и погиб лейтенант Большов,
и в России осталось больше
на пять тысяч солдатских вдов.

И без них уже брали Прагу,
штурмовали без них Берлин
и рейхстаг озаглавлен флагом
за Москву, Ленинград и Клин.

А военная жизнь – без правил, –
Марс, конечно, не Демиург…
…Души русских солдат остались
в небе города Инстербург.