Пылал каштан, когда нас было двое,
Пестрел свечами майский жирандоль,
Путь смыслом наполнял любой
Из тех, что овладели обезлюдевшей Москвою,
Врезаясь нитями авоськи голубой
В кварталы и ступни приятной болью.
Лебяжий пух был тяжелее на подъём.
Так просто среди ночи после душа
Сорваться в джунгли каменные, поздний ужин
Добыть себе, забыть о сне, а не забыться сном,
Где век назад тютёха памятную сотворила масла лужу,
Или где Шолохов средь лошадей не трогает весло.
Блаженство высшее – не торопиться НИКУДА
И, пепел дневника развеяв снова,
Встречать, волнуясь, долгожданный повод
В фантазиях и откровениях плутать,
Тебя к тому принудив и к другому,
Чего не вызвать взмахом пряника или кнута.
После зимы, сточившей до нутра,
Глотнуть коктейль листвы, тепла и ночи,
Переходить дорогу, где захочешь,
Слоняться по бульварам до утра,
Пока фонарные столбы не обесточат
У корабля, несущего Петра.
Кинотеатра раннего ряды,
Обмякшая красавица на кресле,
И скачет с луком Рассел Кроу среди леса,
Богатых грабя. Нам же, молодым,
Сокровища неисчислимые известны,
Прикрученные к сердцу на болты.
Теперь нас четверо. И мы уже не там.
Покой – мечта, а сон – подарок ценный.
И, знаю, верно, что не подлежит обмену,
Творец расставил эпизоды по местам.
Но каждый год Иван Бездомный каменеет
В груди моей, когда цветёт каштан…
23.05.2019г.
|
