Фонарь на покосившемся столбе
качается под ветром ошалелым.
Мне дым отечества в печной трубе
на запах показался подгорелым…
А раньше хлебом бабушкиным пах…
Блаженный запах!
Скрипнув половицей,
задержишься в облупленных дверях
и, затаив дыханье, смотришь в лица…
В колодце памяти возникнет брешь:
кто там сидит в углу (с довольной рожей
и уплетает с пшёнкою кулеш),
до боли в сердце на меня похожий?
А дед Василий с бабушкой вдвоём
дурачатся, играя в подкидного.
Горячим хлебом пахнет и жильём –
давно не слышал запаха такого…
Потёртость вижу на дверной скобе.
Открыть ли настежь старенькие двери?
Я возвратился к самому себе?
Нет, в это никогда я не поверю… |
И они врезались в память, словно тату.
Но все это, Юрий, у археологов называется Культурный слой. Они его, вдоволь накопавшись, находят, определяют, лепят ярлыки и даты, и называют Историей, если, конечно, до этого кто-нибудь может добраться.
Вроде меня, когда копаю в огороде новую яму для чего-нибудь растительного с большой корневой бородой.