XXXXI
Как неможно, Господь, четвергов миновать,
Мы распишемся в бель и явимся на святки,
И пороги начнем тяжело собивать,
Пурпурой ангелам застилати кроватки.
Колыбели и те лихо Смерть прибрала,
Мало нежились в них черневые младенцы,
Благодатный огонь серебрит зеркала,
Да неделя стучит во изветхие сенцы.
А и сами, Господь, превлачились к Тебе,
На земле нас одно святари не любили,
Но увязли теперь в красноталой гурбе,
Колокольцы по нам нощно сребром и били.
XXXXII
Нам Христос золотые слова
Полагал, расточаясь во крови,
Как церковная вера мертва,
Мы соидем алкати любови.
Буде истинно слово горит
И Христосе возжалует чадов,
Он тогда нашу святость узрит,
К нам прельется и цветь вертоградов.
А не станется краски златой,
А кровавые лики сотлеют,
Низойдем от иконы святой –
Мертвым крови елико жалеют.
XXXXIII
И наши скудные цветочки,
И эти ямы луговые
С небес превидят ангелочки,
Христосу молвят: «Се живые».
Блудницы тще упоевали,
Алкати бесам свежей крови,
А мы томительно свивали
Цветы и бились во любови.
Христос опустит долу веки,
Не зряши свет златой на синем,
И в Божьих матрицах навеки
Мы о венцах таких застынем.
XXXXIV
Тяжело и вовек премолчим,
Затупятся ль холодные косы,
С голубых рукавов источим
Васильковые темные росы.
Не могли ото пиршеств земных
Упасти хоть лазорные крошки,
Так у ангелов красок иных
Мы не спросим: горите, волошки.
Сколь небесную цветность алкать
Изжелают цари в Назарете,
Будут мертвых певцов окликать –
И тогда мы явимся во цвете.
XXXXV
И неславно легли под лядащей косой,
Боле неча унесть, кроме чарок сребряных,
Только Смерть нас одно побирает красой –
Хороши васильки меж цветков ея рдяных.
Иисусе, горят золотыя хлеба,
Исчернились они, завиясь колосами,
Нощно лгали Тебе и сквернилась божба,
И пеяли глушцы князевыми басами.
Как осядет смуга на юдольных верхах,
Во трапезных съедят любояствия тратны,
И тогда ангелки в разукрасных пухах
Вдоль гостинцев пречтут наши косточки святны.
XXXXVI
Юровая сирень отцветет,
Белый клевер в лугах вспламенится,
И Христос убиенных пречтет
Ко святым, и начнет им тризниться.
Возлетят же тогда ангелки,
Неудобицы пламень овеет,
Пятидольные наши цветки
Смерть сама загасить не посмеет.
Возлетались и мы далеко,
Чтоб узреть кровоимные нети,
Где лишь мертвым тризнятся легко
Отоцветшие гроздия эти.
XXXXVII
Молчат угодники святые,
Во рже безмолвствуют церкови,
Слились и камни золотые,
Гореть ли им в стольградной крови.
И где хазарские реченья,
Мертвей их стрелы Аримана,
И разве снег первокрещенья
Чужд фарисейского тумана.
Крестил Господь нас огонями,
Венцы точащие скуются –
И над холодными камнями
Цветки нетленные взовьются.
XXXXVIII
Вертограды поидем белить,
До средин ли язвимы зелени,
Восхотят наши крови прелить –
Сами в персть всезаставим колени.
Эти меты белее пелен,
И начинут они озлачаться,
Перебитых не взнимем колен,
Что ж святым на царенье венчаться.
Втще июньские сени горят
И текутся о всяческом плоде,
С нами ангелы днесь говорят,
А равно мы не слышим, Господе.
XXXXIX
Потому нас, Господь, умертвили в ряды –
Не снимали венцов, как Тебя дожидались,
И теперь не презреть наднебесной Звезды,
Втще царевны белы об агнцах изрыдались.
И жестоки оне, гончаки святарей,
Раздают и теням только червные меты,
Вот наивствуем днесь, а почезнем скорей,
Нежли кликнут блажных во конечные светы.
Так и были в миру мы невинней птенцов,
Кайстры прятали, вкруг хлебов крохи сбирали –
Иисусу принесть, и лежим без венцов,
Даже нищих, Господь, чад Твоих обобрали.
L
Как не станется роз и огней,
Красной цветенью выбиют стерни,
Со всешпилевых острых теней
Озолота прельется во терни.
И тогда нас поидут искать,
Яко были в миру венценосны,
Чадам славы ли мертвой алкать,
Гробы нам италийские сосны.
Ах, мы будем некрасно цвести,
Страстотерпцам указывать север,
А очнемся еще – заплести
Божевольные розы на клевер.
LI
Певцы безмолвствуют ночные,
Во мраке нимбы царекрылом,
И меркнут пламени свечные
Пред темнооким Азраилом.
Сколь тщетных слов не говорили,
Не повелись и лицемерить,
Нас ангелочки одарили
Крестом, а им достойно верить.
Осанна, Господи, приткнемся
И мы Христосу ко рамену,
И в красном золоте вернемся
Безмолвным певчим на замену.
LII
Тщетно мертвых ко литиям звать,
Сколь во благовест их не хранили,
И хотели еще пировать –
Колокольчики нам презвонили.
Что ж венчают на царство теней
Смертоимных младенцев ироды,
Из виющихся в терни огней
Хороши ли кровавые броды.
Но затлятся огони пиров,
Грянет пламень о Божии арки,
И к стольницам тогда со юров
Мы взнесем голубые огарки.
LIII
Снимем Божьи венцы с покаянных голов,
Нище краситься нам во страстную пятницу,
Коль обносят, Господь, кутию вкруг столов
Да макают персты в кровяную терницу.
Снимем червны венцы и приидем туда,
Где теперь нас не ждут ангелки-херувимы,
Им речем: «Пурпурой возгорят невода,
Выбирайте улов, аще сами язвимы».
Что ж, Господе, Твои ангелы премолчат,
Фарисеям и мы ничего не сказали,
И церковей верха нощно сребром горят –
В колокольных юрах жалких чад истязали.
LIV
Яко будут музыки венчать
Пированья и мессы закажут,
И останется нам прекричать,
Как о Господе мертвые скажут.
Ангелочки во Божий затвор
Отведут всеуспенных и святых,
То ли нем достохвальный Фавор:
Ни крестовий, ни теней распятых.
Грянет благовест горний, тогда
И узрите кровавые лики,
И взойдется блажная Звезда –
Наши розы облечь в повилики.
LV
Темнеют ангельские лики,
С небес и крови не прелиться,
Во муках были мы велики,
А душам некуда вселиться.
И внять ли розы страстотерпцам,
Кресты рассохшие их значат,
И гвозди плавают по сердцам,
Любовь Господнюю иначат.
Одно лишь, всеблагословенны
В цветках молчащие святые,
И эти розочки нетленны,
Со крови чистой извитые.
LVI
Во субботу златые цветки
Под свечами витыми очнутся,
И расправит багрец лепестки,
И апрельские грезы вернутся.
Мы веночки тогда изовьем,
Хоть успенным пускай он всесветит,
Каждый будет мечтать о своем,
А Христосе любому ответит.
Всуе нас о престоле искать,
Всуе красить огнями церкови –
Мы чрез Смерть и не можем алкать
И венцов, и Господней любови.
LVII
Как с замученных чад упадет пурпура,
Херувимы вспоют страстотерпцев лядащих,
Ждали смерти, Господь, и настала пора,
Буде темные мы от виньеток искрящих.
Кольца змей растеклись близ святых родников,
И цветочной крухой преточат Вавилоны,
Колумбарии вкруг, и не видно цветков,
И хоругвей белей серафимские клоны.
Рядом тратно лежим, а и шли на Парнас
Ангелков ублажить червострунной игрою,
Да почили, Господь, нет свечения в нас,
Изгорели дотла с золотой мишурою.
LVIII
Юровые цветки собирать
Повлачимся за смертные косы,
О венцах им точащих сгорать,
Яко сами теперь безголосы.
Нынче праздно алкати любви,
Как расслышать успенных реченье,
Пирований от нашей крови
Разве будет всехмельнее тщенье.
А псаломов опять восхотят,
Изордеются в хмеле сердечки –
Ко пирам херувимы слетят,
Чтоб затлить эти красные свечки.
LIX
И наши камени святые
Отыщут – будет им темниться,
В потир серебряный вжитые
Могли они лишь мертвым сниться.
Черны ли рты от суесловья,
А слава правая не вянет,
И раскопать судеб крестовья
Господних копий не достанет.
Но честно скажут очевидцы:
Те камни храмов многих краше,
И занесут их всепровидцы
Ко алтарю – о горней чаше.
LX
Черных роз ли Христу постелить,
Он со алыми в ясном уборе,
И кровавой слезы не прелить –
Возгорят все на каждом соборе.
Ах, Господь, ангелочки Твое
Опоздали и мечутся туне,
Как избывно теперь житие,
Пусть святых отпоют во июне.
А не будется алых цветков,
За венцом огони расточатся,
Мы накрасим еще лепестков,
Яко святым цвета поручатся. |