Разорвана в клочья седая луна.
В конвульсиях тьмы угасая,
Как призрак холодный трепещет она,
Средь мраморных туч исчезая.
И в ночь полнолунья так хочется знать,
В грядущем что нас ожидает?
Рискнуть, погадать? А быть может, призвать,
В рулетку с судьбою играя?
Девица одна в тёмной старой избе,
Поставив у зеркала свечи,
Гадает в ночи о грядущей судьбе,
Катая по блюдцу колечко.
О суженом том, что явИтся во сне,
Тихонько заклятье читает.
Ложится в постель, повернувшись к стене,
И кОсу свою расплетает.
Сгущается мгла, ветер грозно шумит,
И пёс на цепи завывает.
Свеча — то искрит, то почти не горит.
Колечко на блюдце мерцает.
Шаги за окном. То ли плач, то ли стон.
Скрипят потихоньку ступени.
В зеркальной пыли, набирая разгон,
Проносятся зыбкие тени.
Вот скрипнула дверь, сны уже не нужнЫ.
Напрасно не рви одеяло.
Объятья инкуба так сладко нежны.
Ему возражать не пристало.
Он — демон страстей, искуситель для всех.
К тебе он уже прикоснулся.
Теперь не отпустит, пока от утех
Рассвет не заставит очнуться.
Кричи — не кричи в его жарком плену!
Уже не поможет молитва.
Тебя он, лаская, утащит во тьму —
Без крови проиграна битва.
Его поцелуи взорвут небеса,
Тебя разрывая на звёзды.
И будет катиться от счастья слеза,
Её не унять — слишком поздно.
Как кубок вина, тебя выпьет до дна,
Хмелея от юного тела,
Потом рассмеётся, наигравшись сполна,
Умчится в иные пределы.
Под утро, когда снова солнце взойдёт,
Привычно ты в зеркало глянешь.
Своей красоты там уже не найдёшь,
Себя ты совсем не узнаешь.
Потухшие очи, волос седина,
Морщины и дряблые щёки.
С инкубом за грех расплатилась сполна —
Из тела он выпил все соки.
Теперь тебе смерть остаётся лишь ждать —
И с этим придётся смириться.
И больше не нужно уж в полночь гадать,
Кто в дверь твою тихо стучится.
|
