102
Вновь возвратился он в тесную келью,
На пол упал у зажжённой свечи,
Юноше тонкий хитон стал постелью –
В Самосе ловкими были ткачи!
«Что приготовит мне завтра судьбина,
Хватит ли мне в испытанье ума?
Гостеприимной не стала чужбина –
Зверь, подземелье и келья-тюрьма…
103
Но отступать я сейчас не намерен,
Мысли об этом, как хвори вредны,
Я в результатах хороших уверен –
Мне Аполлоном таланты даны!
Будет взята мной вершина познаний,
В них перейду я незримую грань,
Только б хватило мне сил и желаний,
Чтоб не ослабла могучая длань!»
104
В келье горела свеча одиноко,
Самосец молча лежал на полу,
Думал о трепетных тайнах Востока,
И обращался в раздумьях к числу:
«Сколько секретов хранят египтяне,
Коль испытанья идут чередой,
Не оказаться б увязшим в обмане –
Я здесь один, и к тому ж молодой!
105
Жизнь, как река меж двумя берегами –
То по равнине течёт, то в горах,
И управляется всё в ней богами,
Главным орудьем является страх!
Значит, меня ждёт проверка на это.
Что может быть кроме смерти страшней? –
Боль, неизвестность, пространство без света…
Это заставит быть разум ясней!»
106
«Время пришло! – прозвучало нежданно.
Стал возле самосца жрец со свечой. –
Спишь, как дитя, что для смертника странно!
Прежде бывало, здесь пахло мочой…»
Встал Пифагор перед старцем мгновенно:
«Я к испытаниям вашим готов!»
«Не торопись отвечать дерзновенно –
Будет проверка страшнее «кнутов»!
107
По лабиринту пойдёшь без верёвки,
Ужасы будут за каждым углом,
Там без смекалки, ума и сноровки
Юноши гибли в сраженье со злом.
Наш лабиринт – под большой пирамидой,
Он не людьми создавался, юнец,
Был защищён олимпийской эгидой,
С ним не сравнился бы Кносский дворец!»
108
Вышли на свет Пифагор и учитель,
Обдало юношу сразу жарой,
И захотелось вернуться в обитель,
Что называл он звериной норой:
«Мысли читает старик очень точно,
Словно он зрит их в моей голове.
Это уменье освоил он прочно,
Знает, наверное, толк в волшебстве…»
109
Начал старик по дороге беседу:
«Наш лабиринт – цель для храбрых мужей!
Мало жрецов, в нём познавших победу,
Надо спасаться там не от ножей.
Ум, интуиция, знания, сила –
Этого, кажется, хватит вполне.
Но лабиринт наш страшней крокодила,
Не проплывёшь, как на злобном «бревне»!
110
Там под землёю есть нечто такое,
Что подавляет и волю, и дух,
Вылетит вмиг из души хвастовское,
Люди теряли там зренье и слух…»
«Зря ты, почтенный, пугаешь напрасно!
Где в лабиринт открывается вход?»
«Он пред тобой! – молвил жрец громогласно. –
Здесь, за плитою таинственный грот!»
111
Вновь прикоснулся юнец к пирамиде,
С коей недавно беседовал он:
«Буду я в храме жрецов иль в аиде,
Молвят, в тебе очень много препон…»
Сдвинул он камень огромный и белый
И посмотрел на жреца и на зев,
В жерло направился юноша смелый,
Там огляделся, как опытный лев…
112
Мало кто знал о дарах Пифагора
(Был он со всеми достаточно сух):
Очи острее орлиного взора,
Мыши летучей диковинный слух.
Он унаследовал это от Феба:
Видел отчётливо дальний Милет;
Глядя ночами на звёздное небо,
Слышал дыханье далёких планет.
113
Эти способности были секретом –
Людям немногие знанья нужны,
Миру вредны ослеплённые светом –
Силы с пороками очень страшны.
Он ощутил подземелья прохладу,
Воздух здесь был, как в пещере любой:
«Этот поход – не прогулка по саду,
Где над оливами – свод голубой!»
114
Стены из камня, и гулкое эхо,
Пыль вековая на тёмном полу…
Было вошедшим сюда не до смеха,
Страшно во тьме превращаться в золу…»
Вход был задвинут младыми жрецами,
Здесь воцарилась опять темнота,
Стал ненадолго он в ряд со слепцами
В роли ползущего к цели крота.
115
Он прошагал до конца коридора,
Пыль поднималась незримо за ним,
Сильный азарт охватил Пифагора,
Был он желаньем победы гоним.
Начал юнец медитировать, сидя,
Взор направляя во тьму перед собой,
Стал неподвижным он, света не видя –
Так замирает в лесу зверобой.
116
Вылетел дух из могучего тела
Под управленьем сознанья юнца,
Внутрь пирамиды направился смело,
Где он узрил на песке мертвеца.
Видел он залы, пещеры, тоннели,
Мумии в склепах и злато в горшках,
Лестницы, узкие лазы и щели,
Люки в полах и крюки в потолках.
117
Долго летал Пифагор бестелесный,
Он обозрил глубину пустоты
Стал, как родным, лабиринт неизвестный,
Выдав секреты своей темноты.
И, совершая полезное дело,
Дух обозначил опасность пути,
Вновь возвратился в прекрасное тело,
Чтоб оказаться опять взаперти.
118
Вздрогнул юнец, как во время озноба,
Вспомнил в полёте намеченный план,
Острым умом он отметил особо,
Где ждёт его западня иль капкан.
Пол наклонился одной стороною,
Самосец съехал в огромный подвал,
Страх на него надвигался волною,
Сердце стучало, как медный кимвал!
119
Вмиг Пифагор встал на крепкие ноги,
Ранее дома он слышал про то,
Как защищают обители боги,
Чтоб не входил в их пещеры никто.
Он огляделся, во мглу проникая:
Ровные стены, истлевший скелет:
«Страх не опасен, но трусость людская
Много вершит злодеяний и бед!
120
Дрожь не уймётся в недвижимом теле,
Нужно продолжить намеченный путь –
Только движенье приблизит нас к цели,
Скоро покинет меня эта жуть!»
Вдруг стала кожа от страха гусиной —
Он ощутил у лодыжки зверька,
Вмиг он подумал о твари крысиной,
И к грызуну протянулась рука.
121
Крыса в руках успокоилась скоро,
Мысленно вёл с ней юнец диалог,
Понял эфеб из её разговора –
Выход закрыл подвесной потолок.
Вырвавшись, крыса подпрыгнула ловко,
И Пифагор закрутил головой,
Сверху повисла пред ликом верёвка
Толстая с пылью на ней вековой.
122
Пыль отряхнул он с верёвки висящей,
Прочность проверил, повис на шнуре;
Крепок был тот, по стене уходящий
К новой ещё неизвестной дыре.
Быстро взобравшись наверх по верёвке,
Он обнаружил в стене узкий люк,
Но Пифагор, осторожный и ловкий,
Сразу заметил наточенный крюк.
123
Двигался этот рычаг смертоносный,
Не позволяя пролезть без вреда,
Тихо стучал механизм многоосный,
Кровь здесь когда-то текла, как вода.
Там на уступе – останки героя,
Коего крюк зацепил за ребро,
Сбоку лежали погибшие трое,
Выгрызли крысы у мёртвых нутро.
124
И, просчитав амплитуду скольженья
Этой смертельной огромной дуги,
Сделал сын Феба два точных движенья,
В люк залетел он быстрей пустельги!
Пал он удачно на твёрдое что-то,
Страх потерялся в полёте таком,
Благодарил он зверька-доброхота,
Так ненавистного в мире людском.
125
В тьму он всмотрелся, глаза напрягая,
И разглядел, что на тёмном полу
Молча лежала юница нагая,
И шевелились гадюки в углу,
Стал Пифагор возле юного тела,
Чтобы к нему прикоснуться рукой,
Вспыхнуло сразу оно, как Семела,
И появилась старуха с клюкой:
126
«Юноша, здесь оказался ты кстати –
Змеи мои сотни лет голодны.
Станешь полезным для них в результате,
Жизни мгновенья уже сочтены!»
«Я испугался, как лев – антилопу,
Видя, какой здесь причудливый страж!
Ты же сверкаешь подобно пиропу,
Значит, и ведьма, и змеи – мираж!»
127
Зло исказилось лицо у старухи,
Стала бледнеть, истончаясь, она,
Вспомнились юноше давние слухи,
Будто карга храбрецам не страшна.
Вместо колдуньи осталось свеченье.
Два направления стали видны:
Слева наверх он узрил ответвленье,
Справа был зев из земной глубины.
128
Что надо выбрать, не тратя мгновений?
Вверх или вниз? Где же там западня?
Но не замешкался будущий гений,
Поднял он пальцы, кого-то маня.
Мигом к нему опустился на руку
Крупный красивый и сильный крылан.
Знал сей пещерник пространства науку —
Дар от богов рукокрылому дан.
129
Зверя спросил о пути соискатель,
Быстро крылан полетел в темноту,
Следом за ним пошагал испытатель,
Мельком отметив стены высоту.
Ход углублялся всё дальше и дальше,
Зверь улетел и сокрылся во тьме,
Думал юнец: нет ли в действиях фальши,
Перебирая сомненья в уме.
130
Ждал он подвоха в любое мгновенье
И не ошибся, увидев, тупик:
«Зверь обманул, скрывшись, как привиденье,
Слышен мне только его долгий крик!»
Звук пробивался сквозь толстую стену.
«Это немыслимо! – думал герой. –
Видно, в камнях совершили подмену,
Иль монолит оказался с дырой!»
131
Камни стены он ощупал пытливо,
Словно искал там ключи от оков,
Мысль пролетела в уме торопливо:
«Вот где сокрыт был секрет потолков!»
Над головой он нащупал пустоты,
Влез, подтянувшись, в широкую щель,
Далее он обонял нечистоты,
Это смердела животных жидель.
132
И догадался он: «Рядом – крыланы,
Много нагадило это зверьё,
Будто здесь жили сто лет великаны,
Будет испачкано тело моё…»
Вдруг этот смрад был пронизан волною
Свежего воздуха с запахом трав.
Понял он, где-то проход за стеною,
Значит, указ от летучего здрав.
133
Вмиг охватило его ощущенье –
Вот где скрывается правильный путь!
Спешно оставил юнец помещенье,
В коем творилась пахучая жуть.
Следом за тонкой струёй аромата,
Что доносился в пещеру извне,
Двинулся эллин наощупь куда-то,
Ориентир находя по стене.
134
Он оказался в большом коридоре,
Воздух там двигался, словно Зефир,
Дар от отца проявился во взоре –
Зрил он ясней окружающий мир
Быстро прошёл коридор испытатель,
Боль ощутил вдруг подошвой ступни:
«Кости! Погиб, значит, их обладатель…
Вижу я лезвия острой клешни!
135
Надо подумать об этой ловушке,
Хитрость смертельная спрятана в ней.
К ней относиться нельзя, как к старушке,
Ведомо мне о коварстве клешней!»
Он осмотрел помещенье дотошно:
Видел он кости, хитон, черепа.
Бросил он череп меж лезвий нарочно,
Треснул он там, как яйца скорлупа.
136
Не шелохнулись ножи от движенья,
Долго смотрел Пифагор в темноту
И обнаружил по ходу сближенья
Цвета иного под ними плиту:
«Весь механизм – это груз и шарниры –
Прячет его тёмно-красный гранит!
Встал на него, и скрестились секиры…
Так и бывал наступивший убит!»
137
Прыгнуть решил он в проём, словно в воду,
Шанс на спасенье был юноше дан,
Это свершив, обретёт он свободу,
И в темноту полетел, как крылан!
Он оказался в таинственном зале,
Слабые блики бежали от стен,
А на одной, на багровом овале,
Были начертаны морды гиен.
138
Плотная тьма заискрилась быстрее,
И с удивленьем узрил Пифагор:
Двигались ловко звериные шеи,
Словно за ним начинался надзор.
Зал озирали кровавые очи,
Тщательно шаря по всем уголкам,
Будто ужасные демоны ночи
Кровь испускали по крепким клыкам.
139
Сеяло смерть всюду каждое око –
Юноша видел немало костей:
«Это зверьё поступало жестоко –
Резало светом случайных гостей!»
Ловко сумев уклониться от взглядов,
Юноша вмиг отшатнулся назад,
Знать бы, куда соискателю надо,
Чтоб не попасть на ловушки засад!
140
«Как удивительна эта загадка –
Очи гиен испускают лучи!
Силы мои доведут до упадка
Эти в гранитной стене палачи!»
Лёг под стеною, где были гиены,
Ловко пополз по белёсым костям,
Сердце забилось, и вздыбились вены,
Кровь подступила к ступням и локтям!
141
Так он дополз до открытого лаза,
Вниз соскользнул, как слеза по щеке,
Всё осмотрел он вокруг в оба глаза,
Лёг отдохнуть, словно уж – на песке.
Сон навалился тяжёлою тучей:
Сеть в нём узрил над своей головой,
Стену пробил он десницей могучей,
Ход замаячил цветущей айвой…
142
Вдруг он услышал тревожные звуки,
На ноги встал, прислонился к стене,
И, напрягая могучие руки,
Он совершил то, что видел во сне:
Выбил брусок он из каменной кладки,
Следом за ним вынул сразу второй,
Быстро пролез, обдирая лопатки,
И улыбнулся невольно герой –
143
Сзади услышал он скрежет металла –
Сеть опускалась вдоль каменных стен.
«Времени было достаточно мало –
Путы Гефеста опасней гиен!»
Он осмотрелся, поднявшись неспешно,
Вновь испытатель попал в коридор,
Хоть и была темнота в нём кромешна,
Но зашагал по нему Пифагор.
144
«Скоро ли кончится эта дорога
С множеством хитрых смертельных преград?
Разве жрецам не хватает пролога,
Где поедает людей хищный гад?»
Он, возмущаясь, достиг поворота,
И показался там свет за углом.
«Ах, обо мне проявилась забота,
Иль в испытаньях настал перелом?»
145
Шёл осторожно по гулкому полу
Юный искатель из дальней страны,
Жаждал попасть он в секретную школу –
Знания были, как воздух, нужны.
Лестничный марш в три десятка ступеней
Ждал Пифагора под пылью веков.
Вымолвил он: «Здесь подвох, без сомнений!
Даже не видно вокруг черепков…
146
Свет – наверху, а внизу – неизвестность,
Может, останки находятся там?
Жизнь или смерть, забытьё иль помпезность,
К знаниям путь иль к подземным вратам?»
К лестнице он подошёл осторожно
И на ступенях увидел следы:
«Сделал три шага здесь кто-то… Возможно,
Дальше не смог из-за скорой беды…
147
Каждый пришедший сюда был уверен
В том, что опасности все – за спиной,
Думал, успех у него беспримерен –
Больше не встретится он с новизной.
Что управляло безвестным атлетом,
Раньше прошедшим сей путь до меня?
Был ослеплён он увиденным светом,
Коий сиял, на ступени маня?»
148
Рык вдруг услышал юнец за собою,
Он обернулся, чтоб высмотреть льва,
Но, приготовившись к страшному бою,
Верил, что это мираж колдовства.
«Надо пройти по всему коридору –
К бедам нельзя становиться спиной!» –
Нравился сей афоризм Пифагору
Точностью слов и его глубиной.
149
Зверь вдруг умолк после третьего шага,
Вновь возвратилась туда тишина.
«В битве царица – мужская отвага,
Если при этом она и умна!
Неинтересны мне в бездну полёты,
Больше прельщает набор высоты!
Произведу я сейчас здесь расчёты
Для подтвержденья моей правоты!»
150
В серой пыли начертил то, что надо,
Формулы ловко писала рука,
И подытожил: «Такая преграда
Пройдена будет в четыре прыжка!»
Быстрый и точный разбег Пифагора
Вмиг превратился в орлиный полёт,
Двинулась лестница вниз без затвора,
Но подтвердился эфеба расчёт!
151
Сделал прыжок, следом – все остальные,
Пал при четвёртом уже наверху!
И не свалился в глубины земные,
Где превратились другие в труху.
Встал, отдышался искатель познаний,
Полнился светом над ним потолок:
«Ах, неужели конец испытаний
И настоящей учёбы пролог?»
152
И, осмотревшись, увидел он двери:
«Выход отсюда иль в худшее вход?»
Те распахнулись, и стало в пещере
Шумно, поскольку ввалился народ!
Самосцу молвил один из почтенных:
«Ты, чужестранец, и смел, и умён!
Больше не жди здесь похвал откровенных –
Лесть погубила немало имён!
153
Мы принимаем тебя в нашу школу,
В храм самых важных на свете наук!
Помни, что в ней не потерпят крамолу –
Как Бриарей, каждый бог многорук!»
Глоссарий к главе
Аи́д — старший сын Крона и Реи, властитель подземного царства душ умерших. Его царство тоже называлось «аидом»по его имени.
Аполло́н — грозный и могучий олимпийский бог, сын Зевса и Латоны, брат-близнец богини Артемиды. Аполлон считается богом музыки и искусств, богом прорицания и покровителем стад и скота.
Гефе́ст — сын Зевса и Геры, бог огня, покровитель кузнечного ремесла и самый искусный кузнец и ювелир мира. Однажды он сковал тончайшую сеть из металла, прочнее которой не было на свете.
Зефи́р — западный ветер.
Са́мос — остров в Эгейском море, в архипелаге Восточные Спорады. Он принадлежит Греции. Являлся центром ионийской культуры во времена античности. Родина ряда великих деятелей античной культуры: философов Пифагора, Мелисса и Эпикура, астрономов Аристарха и Аристилла. До VII века до н. э. остров управлялся царями. Затем власть перешла к аристократам, так называемым геоморам. Но известны случаи и установления тирании, сначала Демотела, а затем ок. 560 г. до н. э. — Силосона — деда Поликрата, а далее — знаменитого Поликрата.
Семе́ла — вспыхнувшая и сгоревшая в божественном огне Зевса, прекрасная дочь фиванского царя Кадма, родившая от Зевса бога Диониса.
Феб — «лучезарный», «сияющий» — эпитет бога Аполлона, родившегося в сиянии яркого света и осветившего собой весь остров Делос.
|
Но, лучше бы Вы частями выкладывали! Не все любят долго читать стихи...