Безжалостным ударам топора сосна покорна, как хлысту скотина.
Так раб покорно подставляет спину под роспись гнева – лиловатый шрам.
Но, дереву положено молчать - Создатель слово молвить не позволил
о степени переносимой боли под затуплённым лезвием драча.
Мальцу - пять лет. И огонёк в глазах – мальчишечье живое любопытство:
он видит превращенье, не убийство – перерожденье в смоляных слезах,
застывших на сухих культях ветвей, мощей лишённых искривлённых тощих
под панихиду, что в маслинной роще по убиенной правит соловей.
За тридевять земель не спит Кедрон, служа свою очередную мессу…
Самовлюблённый и капризный кесарь уже прочёл и утвердил закон.
А лик несокрушимого столпа чеканкой вбит в серебряные граммы,
в те самые соблазны – тетрадрахмы, что жадно приняла в себя толпа,
чтоб через время вместе их свести, вложить в кошель апостола Иуды –
ключа к пророчеству и совершенью чуда – возможностью бессмертье обрести.
Мальцу в пять лет не ведома печаль… как небеса в незамутнённых лужах
в глазах находит отраженье стружка, свернувшаяся под теслом в спираль.
Двуличья масок лишены слова. А мысли не несут в себе интриги.
Жизнь – без границ. Но в рукописной книге пришла к финалу первая глава…
прелюдией без боли и утрат… День, как усталый воин, сбросил латы
и разделил меж маленьким Пилатом и будущим мессиею закат.
|
